Косыгин

Андриянов Виктор

Косыгин много раз, выполняя поручения Сталина, Государственного Комитета Обороны (ГКО), летал в блокадный Ленинград. Позже я расскажу об этом подробнее, а сейчас только одна деталь из январских дней 1942 года, подмеченная спутником Косыгина — Анатолием Сергеевичем Болдыревым. По стылой улице двое парнишек тянули санки, на которых лежал их братишка или сосед. Типичная для тех дней картина. Так свозили покойников по всему городу. Что-то заставило Косыгина остановиться у этой горестной процессии и спросить, кого везут хоронить. Ребята еще не успели ответить, как Алексей Николаевич заметил, что у мальчика, лежащего на санках, дрогнуло веко. Может быть, в эти последние мгновения уходящей из него жизни, сквозь забытье, он услышал голос, похожий на отцовский? Алексей Николаевич взял ребенка на руки, тот стал приходить в себя. Косыгин распорядился, чтобы мальчика отогрели, покормили,

а затем эвакуировали из Ленинграда.

Есть такое классическое выражение: мертвые открывают глаза живым. Да, эта истина не раз находила свое подтверждение, но, право, дороже, когда живые открывают глаза мертвым, возвращая их к жизни, как это произошло на скованной морозом улице блокадного Ленинграда. И в других обстоятельствах, пусть не столь трагичных, Косыгин всегда приходил на помощь людям, трудовым коллективам, отраслям. Образно говоря, он старался открыть глаза и советской экономике, и делал для этого все, что мог.

…Первая книга о Косыгине, небольшой сборник воспоминаний, вышла только в 1997 году, через семнадцать лет после его смерти, когда уже не было страны, ради которой он жил. Очень добрая, цельная, емкая книга, ее задумал и составил Тимофей Иванович Фетисов, но выхода из печати не дождался… Не допишут уже свои воспоминания Людмила Алексеевна Косыгина и Джермен Михайлович Гвишиани, но спасибо им огромное и за то, что они успели написать и рассказать.

«Сухие биографические данные, которые бесспорно нужны, чтобы составить изначальное представление о человеке, все-таки не дают многого для понимания личности, — замечала Людмила Алексеевна. — Важно представить особенности того времени, в которое пришлось ему работать, воссоздать весь его облик, который складывается из многих черт — и манеры поведения, и конкретных поступков, как в период успеха, так и в экстремальных ситуациях. И приоритетов личных ценностей и целей жизни».

«Фотограф печатает снимки…». Вглядимся в лица, вернувшиеся к нам из небытия, из ушедшего навсегда времени. В этих ребятишек с Петроградской стороны, в красноармейцев и кооператоров, в студентов и инженеров… Сфокусируем объектив на одном из них — Алеше, Алексее Николаевиче Косыгине…

РОДОСЛОВНАЯ

Тихий переулок в самом центре Москвы, за старыми корпусами Московского университета. Из конца в конец, от Воздвиженки до Большой Никитской, по Романову пройдешь за пять-шесть минут. Но здесь лучше не спешить…

Вот ротонда наугольного дома, характерного для восемнадцатого века. Отсюда могли любоваться Кремлем, московскими далями граф Шереметев и его венчанная супруга, вчера еще крепостная актриса Жемчугова (Ковалева). О них напоминает мемориальная табличка. Другая, чисто служебная, извещает, что здесь располагается Департамент инвестиционных программ строительства города Москвы. Московские строители по старым чертежам любовно восстановили архитектурный шедевр, разваленный временем, коммуналками, беспамятными конторами.

А дальше, к Большой Никитской, — череда мемориальных досок. Дом увешан ими, как боевой маршал орденами. «Здесь жил маршал Советского Союза Тимошенко». Маршал Буденный. Маршал Ворошилов. Председатель Совета Министров СССР Косыгин. Заместитель Председателя Совета Министров СССР Малышев. Секретарь ЦК ВКП(б) Кузнецов. Председатель Госплана Вознесенский…

Да, они жили здесь, но вовсе не в Романовом переулке, а на улице Грановского. И соединяла она не Воздвиженку с Большой Никитской, а улицу Калинина и улицу Герцена.

На новой карте Москвы этих названий нет. В 1920 году Моссовет переименовал Большую Никитскую, разделявшую корпуса Московского университета, в улицу Герцена, а соседний Романов переулок — в улицу Грановского; в 1994-м московская мэрия вернула им старые названия. Тогда же улица Калинина снова стала Воздвиженкой.

На смотрины наркомовского жилья Косыгиных привел то ли комендант, то ли домоуправ, одетый по служивой моде в «сталинку», чиновный мундир эпохи. Держался он подобострастно, но и с некоторым — странным в этом сочетании — чувством превосходства.

— Что это он ломается? — спросил Косыгин Клаву, когда сопровождающий, показав их пятикомнатную роскошь, растворился. Прощаясь, комендант таинственно прошептал, что в этом доме, раньше он назывался доходным, есть квартиры по десять — и даже пятнадцать комнат! Клавдия Андреевна хорошо понимала людей. Наверное, товарищ многих приводил в этом дом, сказала она, но кое-кому и помогал уходить. И показала на дверь, которая вела из кухни на черную лестницу. Ее было велено ни в коем случае не забивать.

Потом говорили, что по таким лестницам уводили председателя Госплана Вознесенского, секретаря ЦК ВКП(б) Кузнецова… Увели. Поставили где-то к стенке. А потом — спасибо! — приставили к стене… Черный ход в своей квартире Косыгин забил лишь после марта пятьдесят третьего года. Сам взялся за молоток.

Спустя несколько месяцев в доме на Грановского стали выковыривать «прослушки». Сначала из квартир маршалов Буденного, Жукова и Тимошенко.

«Совершенно секретно экз. № 2

Товарищу МАЛЕНКОВУ Г. М.

По вопросу об установлении аппаратуры подслушивания в доме № 3 по улице Грановского докладываем.

В архивных материалах 2 Спецотдела МВД СССР обнаружены документы, утвержденные Кобуловым и Абакумовым по установке оперативной техники (подслушивания) на квартирах тт. Буденного, Жукова и Тимошенко, проживающих в этом доме.

28 сентября и 2 октября 1942 года Кобуловым утвержден план организации установки аппаратуры подслушивания на квартире т. Буденного. Этим планом было предусмотрено устройство техники подслушивания в квартире т. Буденного через квартиру № 93. Причем работы по установке аппаратуры подслушивания проводились под видом ремонта отопительной системы.

5 июня 1943 года Абакумовым утвержден план дополнительных мероприятий по установке техники подслушивания в квартире т. Буденного с использованием квартиры № 89.

Для организации подслушивания в доме № 3 по улице Грановского была занята отдельная комната, в которой было смонтировано оборудование специальной техники.

Во 2 Спецотделе МВД СССР обнаружены также документы об установке аппаратуры подслушивания на квартирах у т.т. Жукова и Тимошенко.

После ареста Берия, как только нам стало известно о наличии аппаратуры подслушивания у т.т. Буденного, Жукова и Тимошенко, сразу же были приняты следующие меры: обрублены провода, ведущие к аппаратуре, специальное оборудование в отдельной комнате демонтировано и вывезено, а комната сдана коменданту дома.

Прилагаем: дело № К-960 об установке аппаратуры подслушивания на квартире т. Буденного в двух томах — на 13 листах и на 11 листах, дело Гордец № 584 (кв) об установке аппаратуры подслушивания на квартире т. Жукова на 14 листах и рапорта начальника 9 Управления МВД СССР т. ЛУНЕВА и начальника 2 Спецотдела МВД СССР т. ЗАБОЛОТНОГО об обнаружении и снятии техники подслушивания в доме № 3 по улице Грановского.

С. КРУГЛОВ

Н. СЕРОВ

23 июля 1953 года

№ 283/к»

(РГАНИ. Ф. 89. Оп. 18. Д. 27.Л. 1–2).

Конечно, в «отдельной комнате», где слухачи днем и ночью несли свою службу, прослушивали не трех маршалов, не три квартиры, а весь огромный дом. Секретом это могло быть только для очень наивных. Но такие здесь не селились.

И все же Клавдии Андреевне полюбился этот уголок в двух шагах от Кремля, Манежной площади, консерватории, понравилась квартира с окнами во двор, больше похожий на уютный сквер. С годами на Малой Бронной, Алексея Толстого и других заповедных улочках стали прорастать, выделяясь, как красавицы среди дурнушек, элитные высотки. Соседи чередой начали перебираться туда, где жить было престижней. Клавдия Андреевна не поддалась общему настроению. Тем более — Алексей Николаевич. В домашних делах он полагался на жену: «Как Клавочка скажет, так и будет».

Собираясь с работы, Косыгин всегда звонил домой: «Я выезжаю, Клавочка» и она выходила во двор, если в эти дни они были в городской квартире, или к воротам дачи, если жили в Архангельском. И сейчас, после звонка Клавдия Андреевна, накинув платок, вышла во двор, присела на лавочку. Няни уводили заигравшихся детей. Пожелтевший кленовый лист неслышно покружился и упал у ее ног.

Алексей Николаевич обычно выходил из машины, не заезжая во двор. Хлопнула дверца и снова за каким-то окном заголосила радиола: «Мишка, Мишка, где твоя улыбка?» Клавдия Андреевна шагнула навстречу другой улыбке — не придуманной, не сочиненной для модной песенки, а такой искренней и открытой, какой в мире больше нет ни у кого. Алексей Николаевич успел оценить ее новую прическу (спасибо, отозвалась в душе Клава).