Кот баюн и чудь белоглазая
Шрифт:
Толпа, открыв рты, уставилась на странного боярина.
— Словенск — чего? Сгорел? Весь? — тут и там зашептались люди.
— Весь, весь — вместе с торгом и царём Горохом. Уцелел только торжок на другом берегу. Более того — варяги и дружина русов с Великим конунгом Рюриком ушла на Готланд, а драккары Аскольда — на Кыев. Отсюда, имеется мысль — срочно выступить чудским ополчением, которое мы соберём через два месяца, к заморозкам, и прибрать к рукам Словенский торг и торговые пути в греки. Другого момента не будет.
— Война, значит, батюшка? Да как же мы без
— В каждую крестьянскую семью в течение трёх лет будет подарена лошадь! В каждый городской дом — слуга и служанка. Каждому ополченцу выдадим серебряную ногату. Десятке, что первой войдёт в словенские укрепления — ромейские золотые монеты!
— Ура! Слава боярину Коттину! — сначала робко, а потом всё громче закричали в толпе.
— Нас сейчас здесь трое законных бояр! Пока управимся. Как самый старый и опытный руководитель — командовать буду я! Есть другие мнения?
Сотня Аминты красиво сверкнула саблями и громогласно провозгласила:
— Нет, боярин Коттин!
— Подобно нашим древним предкам я бы мог наградить себя титулом царя, но не буду — ибо скромен. Называйте меня просто — Первый. Как военный руководитель я приказываю: это место сравнять с землёй и посыпать солью. Бывшую княгиню, что со своими людьми и золотом покоится под землёй — там и оставить, хоронить их невместно. Приступаем немедленно! Вперёд!
Народ, шепотом переговариваясь, поругиваясь, щёлкая орехи, потянулся во все стороны к своему скарбу, телегам, детям и скоту — готовить великий переход на новое место. Чёрные кафтаны уже тащили конфискованные мешки с солью — сыпать на место сгоревшего дворца. В опустевшие мешки собирали скобы, гвозди, чугунные осколки и болванки, медные прутья, куски плавленого олова, бронзы… Обгоревшие брёвна катали с горки в Шексну — они сбивались в плоты и плыли вниз по теченью — в южные моря…
Коттин сидел в только что срубленной избе, рядом, на лавке лежал Аминта — других помещений в новом городе не было. Заложили княжеский дворец — обозначили колышками. Из лесу везли красные сосновые стволы — для частокола, намеченного верёвками. Работа кипела, люди Аминты сбились с ног — по числу едоков отмеряли участки земли под будущие боярские хоромы. План города существовал в голове Коттина в самом общем виде. Слева от будущего дворца, под навесом кипел котёл, там будет построена поварня. Справа пополненная до приличного количества дружина возводила собственное помещение.
Перед Коттином стоял простоватый мужик — нечёсаный, в дырявых ботах — на северах лапти прижились далеко не везде. Аминта молча, кивнул — мужичок оторвал подкладку кафтана, показал секретный знак. Коттин приказал ему сесть за стол, велел принести кусок хлеба с брынзой, кувшин пива.
— Рассказывай, что там творится! — произнёс бывший Кот, когда они остались втроём
— Боярин, — произнёс пригляда, — дела обстоят так. Весь город, кроме заречья, выгорел дотла — народу погибло много, а также скота, рабов, товаров — огромное количество. Люди ночью бежали к реке, многих подавили,
— Говори, говори, нам это уже ведомо…
— В огне, — повторил мужичок и удивлённо посмотрел на Коттина. — Однако часть народа спаслась — у них теперь главным посадник Гостомысл. Князем-то его никак нельзя — кровь не та, а царской, или иной древней крови не осталось.
— Значит, вот они, как решили — посадника… Кого в князья пророчат?
— Пока не ясно. Гостомысл собрал вокруг себя богатейших купцов — они кричат, что пусть будет торговая республика. А князя призовут — если война или ещё что.
— Магистрат завели? В Ганзу перекинуться хотят, что ли?
— Нет, Боярин… Они на другом берегу Волхова заложили стены нового города… больше прежнего…
— Словенск воскрес?
— Нет, господин, вы не поняли. Они назвали его Новый Город… Новгород. И даже — Господин Великий Новгород. И хотят жить сами по себе…
— Много хотят… что ещё?
— Вы сами и сказали — много хотят. Пока они орали и посадника сажали — в город пришёл малый отряд с Ладоги.
— Варяги вернулись?
— Ну а как же! Русы пришли с товарами — металлы, ткани, продукты. Всё под охраной, и цены невелики. Их приняли с радостью, своя-то дружина погибла полностью… почти.
— Аминта, выдай этому человеку три ногаты. Пусть пока отдыхает.
— Благодарю господин! Да, ещё говорят, что ночью видели огнедышащего Горыныча, что сжёг дворец. А среди углей нашли много костей волков и чудовищ.
— Эти сказки мы тоже слышали, куда уж без драконов и оборотней. Всё, иди!
— Коттин, скоро начнут возвращаться гонцы. А там и народ потянется. Пора ставить шатры за городом — для ополчения, — промолвил Аминта, когда человек вышел из избы.
— Сам, сам, Аминта. У меня голова пухнет. Однако, всё складывается в нашу пользу. У них нет военного вождя! Скоро придёт оружие. Стальные мечи…
Со всех сторон подтягивались мужики — по всей великой Перми прошёл слух о сказочных благах для тех, кто будет участвовать в походе на словен — про лошадей, служанок, серебро. Деревенские памы сломали головы, как удержать мужиков дома — воевать желали поголовно все. Наконец, изобрели формулу: «от двадцати до сорока, если не единственный сын, не более двух мужчин от дома». Постепенно лагерь заполнялся. Пам Коттин лично обходил шатры, говорил с людьми, наблюдал за подготовкой будущих дружин.
— Как ты его копьём тычешь, — иногда слышался его горестный вопль. — Так только бабу на сеновале…
В ответ раздавалось бубнение непутёвого бойца, звонкий голос десятника, с утроенной силой принимавшегося гонять будущего воина.
Постепенно вокруг Коттина, помимо Аминты, боярина Скальда, сложился круг соратников — из молодых сотников, пары чудских купцов, стариков-ветеранов из простых дружинников. Как-то раз, обходя лагерь, Коттин узрел, как толпа ополченцев, стоя на коленях и весело скалясь, вдруг с уханьем выпрыгивает вперёд — среди воинов явно шло какое-то соревнование.