Кот Беня, Лена и окрестности

Харченко Вячеслав Анатольевич

После мучительных обсуждений было решено в кадр пустить кота. Он должен был лежать на батарее, благостно вилять хвостом и создавать непринуждённую атмосферу. Все приготовились, Беню положили на батарею, но он, проворчав что-то недовольно, ушёл в другую комнату. Его долго ловили и укладывали силой, но Беня вырвался.

Тогда решили снимать без кота. Первый рассказ прошёл на ура, а на втором кот появился в кадре и повернулся грязным, тщедушным задом.

Я читал о любви к Родине, о тайнах бытия и глубинной радости жизни, а эта тварь стояла задом и что-то ворчала на своём кошачьем языке. В конце концов я взревел, бросил листочки с текстом и убежал курить на лестничную клетку.

Лена издевательски смеялась, а я горько плакал.

Не повезло

Коту в этом году не повезло: на дачу он не попал.

Я ухожу в восемь на работу, в девятнадцать прихожу, кот весь день сидит взаперти. Сначала я думал, что он по мне скучает, тем более что каждый вечер он требует общения. Откроешь дверь – и кот ходит за тобой как собака, трётся о ноги, но вот проходит минут сорок – пятьдесят, и я для кота не существую. Попробуй только его тронь – поцарапает.

Так же и утром. Я должен после будильника гладить кота десять – пятнадцать минут. Потом я для него ветошь. Хочешь – иди на работу, хочешь – вали на дачу.

Ещё кот следит, чтобы я не ложился спать слишком поздно. Ровно в двадцать три ноль-ноль начинается кошачий концерт. Типа хватит читать, хватит смотреть футбол – в кроватку. Если я не ложусь, кот носится по комнатам и визжит. Стоит мне лечь – успокаивается. Но спит не под боком, а на отдельной подушке.

И опять баранина

Коту вчера дали баранины. Мы сами баранину едим раз в год, а тут чего-то захотелось. Пока Лена разделывала мясо, кот бился в истерике. Долго думали, потом решили дать коту немножко. Съел влёт, дали ещё, чуть побольше. Кот снова съел и потребовал новую порцию, но мы зажлобились.

Но даже того, что мы дали коту, ему хватило. Он вылизал миску, залез ко мне на брюхо и уснул. Я никогда не видел кота таким умиротворённым и благодарным. Я мог его поднять за ухо, или за ус, или за хвост, он всё равно источал елей. Лена сказала, что кота надо почаще баловать, а мне показалось, что нельзя вводить это в привычку.

Миска

Оказывается, у котов должна быть очень широкая миска, чтобы они во время еды не касались краёв усами, – их это нервирует. Поставили коту вместо пиалы блюдо. Он

стал на радостях сжирать в три раза больше корма. Раньше корм мог неделями стоять, а сейчас кот его тут же съедает и ещё требует. От греха подальше убрали блюдо и вернули пиалу.

Самый умный

Беня – самый умный из всех котов, которые у меня были или которых я встречал. Я не буду писать о том, что он приучился к лотку, дерёт только когтеточку и угол старого дивана, никогда не мстит и ничего не метит. Он ещё и при открытых окнах в Москве никогда не убегает на улицу. На даче при открытых окнах он спокойно уходит и приходит. То ли он считает, что Москва не стоит прогулок, то ли хорошо помнит, что был найден в Москве на люблинской помойке, и на помойку назад ему никак не хочется. Он даже за голубями в Москве в открытое окно не прыгает. В позу встаёт, но не прыгает. На даче же и мышей ловит, и птичек, но всегда ровно в двадцать два ноль-ноль возвращается.

Беня и муха

В мою пыльную, жаркую, глухую квартиру, где на всех окнах сетки, проникла трёхсантиметровая, гигантская зелёная муха. Она летает медленно и отчаянно жужжит.

Кот её ловит. Нехотя, но подвывая и повякивая.

Это продолжается уже третьи сутки: муха летает и жужжит, кот её ловит и ноет.

Кот не ест, не спит, не пьёт воду, только ловит муху.

Я не узнаю своего кота. На даче он запросто добывает до девяти мышей в день, не брезгует крысами и змеями, а тут не может поймать муху.

Это город. Во всём виноват город. Он высасывает силы даже у кота.

Надо, надо везти кота на дачу.

Часть 2

Беня на даче в Подмосковье

Одичал

Попав на дачу, городской кот Беня одичал. Сначала он два дня сидел под кроватью в единственной отремонтированной комнате, а потом вылез на свет, на крыльцо, врос в землю и прижал уши.

Над головой летали птицы и стрекозы, из старой раскидистой яблони оглушающе и не переставая свистел неприметный соловей. Вдоль всего участка шёл покосившийся сгнивший забор со щелями в ладонь, сам участок зарос по пояс сочной зелёной травой неизвестного названия, кирпичный домик постройки семидесятых годов угрожающе покосился и норовил развалиться прямо на месте, как конструктор «Лего» под ударами двухлетнего бузотёра.

Конец ознакомительного фрагмента.