Кот госпожи Брюховец
Шрифт:
– Кто это? – Вирхов потянулся за револьвером.
– Думаю, обезумевший от страсти Эрос, – насмешливо пробормотал доктор и с удовлетворением отметил недовольную гримаску Муры.
Клим Кириллович ошибся.
– Извините, простите, – закричал с порога юный кандидат на судебные должности Тернов, – но утерпеть не мог. Срочное сообщение.
– Нехорошо врываться в приличный дом посреди ночи, – осадил своего ученика Вирхов.
– Светло как днем, – оправдывался Тернов, – и все равно никто не спит. В суде мне сказали, что вы сюда отправились, вот и счел
Вирхов снова присел на стул.
– Ладно, ладно... Докладывайте.
– Вырисовывается прелюбопытная картина. – Тернов старался говорить медленно. – После осмотра номера господина Ханопулоса, о чем я вам, Карл Иваныч, уже докладывал по телефону, решил я осмотреть и квартиру господина Оттона, она ведь рядом, в том же Дмитровском переулке. Вместе с дежурившим агентом мы проникли туда.
– Надеюсь, обошлось без взлома? – Вирхов нахмурился.
–Самым мирным путем, – похвастался Тернов. – Удалось уломать горничную. И что же мы там обнаружили?
– Кота Василия? –Вирхов не проявлял никакого интереса к захлебывающемуся словами помощнику.
Мура насторожилась:
– А разве у господина Оттона есть кот?
– Есть, есть, – поспешно ответил Вирхов, – здоровенный, черный котяра.
– В белых носочках и галстучке? – с надеждой спросила Мура.
– Кота я не видел. – Тернов нетерпеливо мотнул головой, как бы отмахиваясь от навязчивой мухи. – Господин Оттон не масон!
– Ну и что? – Вирхов пожал плечами.
– Как что? Как что? – едва ли не плачущим голосом тянул свое Тернов. – Тогда неясно, зачем он хранил в своем доме фартук, мастерок и молоток.
– Частный гражданин имеет право хранить дома, что хочет, – поддержал следователя доктор.
– А я так не думаю. – Павел Миронович с вызовом обернулся к непрошеному защитнику. – И готов свою позицию обосновать. Я нашел путь к сердцу горничной господина Оттона! Она рассказала, что господин Оттон собственноручно вынимал кирпичи из стены в своей спальне и затем отверстие замуровывал.
– Ну и что? – тупо повторил Вирхов.
– Тайник! Спрятал свидетельства преступной деятельности: детали адской машинки, динамит. А сам скрылся.
– Да, – Вирхов напрягся, – Прынникова намекала, что Оттон скрытый социалист.
– А может, Оттон убил господина Магнуса, потому что тот поймал его на банковских махинациях? – ужаснулась Мура. – Оба работают в банке Вавельберга!
– А Степан Студенцов? Он в банке не работал, как и отец Онуфрий, – возразил доктор.
В гостиной повисло напряженное молчание, сменившееся немым вопросом во взорах. В гулкой тишине из прихожей, дверь в которую не закрыл беспутный Тернов, явно слышался скрежет проворачиваемого в замочной скважине ключа. Следователь достал револьвер.
– Эрос безумный с отмычкой крадется к богине, – шепнул доктор.
В прихожей раздались уверенные шаги, плотная зеленая портьера на дверях вспучилась, и на пороге появилась массивная фигура профессора Муромцева с двумя тяжеленными чемоданами
– Что здесь, черт возьми, происходит? – Из освещенной прихожей профессор с удивлением смотрел на застывшего перед ним Вирхова с револьвером в руке.
– Папа! Папочка! Как хорошо, что ты приехал! – Мария Николаевна промчалась мимо следователя и бросилась на шею отцу. – Как нам тебя не хватало! – Она тормошила отца, вела в гостиную, без умолку тараторила: – Почему ты не прислал телеграмму?
– Думал, вы все на даче, –бормотал обескураженный профессор. – Я и на окна не взглянул, увидел бы свет, вызвал бы полицию с перепугу.
– Все к лучшему, все к лучшему, – повторяла Мура, усаживая отца в его любимое мягкое кресло. – Вот ты и дома. Все живы, здоровы, мы с Климом Кирилловичем здесь временно, скоро тоже уедем на дачу, вместе с тобой. Тебе надо отдохнуть.
Профессор исподлобья смотрел на Вирхова, тот смущенно убирал пистолет.
– Как видите, дорогой Николай Николаевич, – пробормотал галантно Вирхов, – ваша дочь находится под надежной защитой закона.
– Вижу, вижу, – озирался профессор. – Всех благодарю. Я тоже съездил на Урал не напрасно. Привез образцы плавикового шпата. И топазик для тебя, Мурочка, синенький, настоящий уральский.
– Думаю, нам пора откланяться, – сконфузился доктор Коровкин. – Завтра, дорогой Николай Николаевич, если позволите, привезу вам бандероль, которую вы прислали на мое имя из Екатеринбурга. Не успел ее получить.
– Бандероль? – Кустистые брови профессора поползли вверх. – Вы что-то путаете. Я на ваш адрес никакой бандероли не посылал.
Глава 25
Софрон Ильич Бричкин пребывал в туманной дреме души и ума: сквозь обволакивающую его слабость он всеми фибрами своего существа ощущал зыбкость мира, неустойчивость стула, на котором сидел, неподатливость мышц шеи, рук, ног, спины. Надежды, что утренние уличные толкотня и многоголосие взбодрят его и стряхнут остатки короткого, беспокойного сна, оказались несостоятельными.
На службу в контору детективного бюро «Господин Икс» он, однако, поспел к сроку, но сомнамбулическое состояние не проходило.
Бричкин, чтобы не заснуть, время от времени забавлялся с игрушкой, коробку от которой использовал вчера для погребения несчастного Рамзеса. Кукла сидела на столе и смотрела на него огромными, темными глазами, рот ее был сжат укоризненным бантиком, а когда он брал ее в руки и переворачивал, фарфоровые глазки закрывались, из-под розовых лент вырывались странные мяукающие звуки.
Господин Бричкин молил Бога, чтобы госпожа Брюховец нынешним утром поспала подольше, – он не сомневался, что явится она непременно. Потребует доказательств, что опрошены все петербургские норвежцы. Слава Богу, порывшись в газетных вырезках, он сумел кое-что накропать. Но к отчету о посещении цирка он еще и не приступал. Потому что вчера, после того как мужчины покинули квартиру профессора Муромцева, они не разошлись по домам.