Кот и полицейский. Избранное
Шрифт:
Серенелла сейчас же обеими руками закрыла себе уши, а Джованнино чиркнул воображаемой спичкой, поджег фитиль, потом сделал "ф-ф-ф" – и начал следить глазами за огоньком, бегущим по шнуру.
– Ложись! Скорее, Серенелла! – вдруг закричал он и тоже заткнул пальцами уши.
После этого оба ничком упали на траву.
– Слышала? Ужасный взрыв! Штаба армейского корпуса больше не существует!
Серенелла засмеялась. Так играть было уже интереснее. Джованнино вытянул еще одну лозу.
– А знаешь, куда проведен этот фитиль?
Серенелла уже засунула пальцы себе в уши. Джованнино снова сделал вид, что поджег фитиль.
– Ложись на землю! Быстро, Джованнино! – закричала Серенелла, толкая мальчика.
И армия тоже взлетела на воздух.
– А вот тот – для штаба дивизии!
Игра была действительно на редкость интересной.
– А что ты еще взорвешь? – спросила Серенелла, едва они поднялись с земли.
Джованнино не знал, что следует за дивизией.
– Мне кажется, больше ничего уже не осталось, – сказал он. – Все взлетели на воздух.
И они пошли к морю строить из песка замки.
По пути в штаб.
Перевод А. Короткова
Лес был редкий, почти совсем выгоревший, серый от обгорелых стволов, ржавый от сухой хвои. Петляя между деревьями, шли под уклон двое. Один вооруженный, другой без оружия.
– В штаб, – говорил тот, что был вооружен. – Мы идем в штаб. Примерно через полчасика доберемся.
– А потом?
– Что потом?
– Я говорю, потом-то меня отпустят? – пояснил безоружный.
Когда провожатый отвечал ему, он вслушивался в каждое слово, в каждый звук, словно желая уловить в его голосе нотку фальши.
– Конечно, отпустят, – ответил вооруженный. – Я передам документы в батальон, там отметят в списках, и можете отправляться домой.
Безоружный покачал головой. Он был пессимистом.
– О! Это долгая история, ясное дело, долгая, – сказал он, как видно, только для того, чтобы заставить собеседника еще раз повторить: "Да нет же, вас сразу отпустят, вот увидите". – А я-то рассчитывал, – продолжал безоружный, – я-то рассчитывал к вечеру уже дома быть. Видно, надо набраться терпения…
– Поспеете! Говорю вам, поспеете, – убежденно проговорил вооруженный. – Составить протокол – дело недолгое. Составят и сейчас же отпустят. Самое главное, чтобы вас вычеркнули из списка осведомителей.
– А у вас есть список осведомителей?
– Конечно, есть. Все до единого доносчики на учете. И мы их одного за другим вылавливаем.
– И что же, там и мое имя стоит?
– В том-то и дело! Ваше имя там тоже значилось. Теперь самое главное, чтобы вас вычеркнули, иначе наверняка еще раз задержат.
– А! Ну, в таком случае мне и вправду нужно сходить в штаб. Я им там все объясню…
– Для этого мы и идем. Надо, чтобы они сами посмотрели, проверили.
– Но теперь-то, – перебил его безоружный, – теперь-то вы знаете, что я на вашей стороне
– Ну, конечно. Теперь знаем. Теперь вам нечего беспокоиться.
Безоружный кивнул головой и огляделся по сторонам. Они шли по большой поляне, заваленной сушняком. Кое-где торчали тощие, убитые огнем сосны и лиственницы. Одно время они было сбились с тропинки, но вскоре снова нашли ее. Казалось, они бредут через лес наугад, блуждая между редкими стволами сосен. Безоружный не узнавал этих мест: вечер подступал вместе с узкими языками тумана, и лес внизу казался гуще в наступивших сумерках.
Когда они сходили с тропинки, он беспокойно оглядывался. Один раз, решив, что его провожатый начал плутать, он попробовал свернуть правее, где, по его мнению, должна была проходить тропинка, и тот, как бы невзначай, тоже пошел направо. Но если безоружный снова покорно следовал за своим провожатым, тот шел вправо или влево в зависимости от того, где легче было идти.
Наконец он решился и спросил напрямик:
– Да где же он, наконец, этот ваш штаб?
– А там, куда мы идем, – ответил вооруженный. – Скоро сами увидите где.
– Но хотя бы в каком он месте, в каком примерно районе?
– Как вам сказать? – отозвался вооруженный. – Командование ведь не сообщает, что находится в таком-то месте, в таком-то районе. Ну, а где командование, там и штаб. Понятно?
Да, безоружному было понятно. Он был не дурак. Но он все-таки спросил:
– И что же, туда и дороги никакой нет?
– Дорога? – ответил его провожатый. – Дороги всегда куда-нибудь ведут. Сами знаете, к штабу по дорогам не ходят.
Да, безоружный это знал, он был не дурак, он был человек хитрый. Поэтому он спросил:
– И часто вам приходится ходить в штаб?
– Частенько, – ответил вооруженный. – Да, часто хожу.
Он был мрачен и все время смотрел куда-то в сторону. Местность он знал плохо. Порой казалось, что он сбился с пути, но все-таки продолжал шагать, словно ничего не случилось.
– А что, вы сегодня в наряде, что вас со мной послали? – спросил безоружный, впиваясь взглядом в своего провожатого.
– Такая у меня должность, положено вас сопровождать. Всех, кому нужно в штаб, я отвожу.
– Значит, вы вроде посыльного?
– Вот, вот, – подтвердил вооруженный, – именно посыльный.
"Странный посыльный, – подумал про себя безоружный, – даже дороги не знает. А может, он сейчас просто не хочет идти по дороге, чтобы я не узнал, где у них штаб? Может, они мне просто не доверяют?"
Да, если ему все еще не доверяют, это дурной знак. Безоружный упорно думал об этом. Правда, этот дурной знак еще не отнимал у него уверенности в том, что его и на самом деле ведут в штаб, а потом отпустят. Но ведь, кроме этого дурного знака, были и другие, куда более дурные: лес, который становился все гуще и которому не было конца, тишина, мрачный вид вооруженного человека.