Кот из Датского королевства

Бакулина Дина Владимировна

— Хорошо, договорились.

И мы поехали.

Как же легко и радостно было с ней в дороге! Она всё время меня веселила. Едва высадившись на итальянский берег, мы отправились в храм. Нашли его на удивление быстро.

Всё казалось мне сном: и небольшая площадь, на которой расположен храм, и огромная статуя Святителя Николая на площади, и свадебная процессия, вышедшая из храма. Невесту с женихом гости забрасывали маленькими, искрящимися на солнце блёстками. Когда мы вошли внутрь храма и приблизились к раке с мощами, туда же направилась группа русских паломников, и мне посчастливилось участвовать в совместном молебне Святителю Николаю. Время от времени я подходила к Лене, чтобы извиниться,

что задерживаю её: всё же у нас в распоряжении был всего-то неполный день. Но Лена сидела спокойная, тихая, и только отвечала:

— Ничего, мы ведь никуда не спешим.

И чувствовалось, что она не притворяется, что её ничего не раздражает, и что ей легко находиться в храме. Я была очень благодарна Лене за такое отношение. Но самым интересным было даже не то, как она, совершенно незнакомая с православными обычаями, вела себя в храме, а то, что она ответила на мои жалобы. Дело в том, что, как только мы сошли в Бари с кораблика, у меня не на шутку разболелась нога. Я очень расстроилась, ведь в запасе у нас был только один день и провести его предстояло как раз на ногах. Когда я рассказала ей о боли, Лена просто ответила:

— Ну ты же помолишься Святителю Николаю, и боль пройдёт.

И так просто она это произнесла, без всякого сомнения в голосе, что мне только и осталось, что ответить:

— Да, конечно, а я и не подумала.

Должна сказать вам, что боль после посещения святыни и в самом деле прошла, только осознала я это потом, уже вернувшись. Боль ведь замечаешь, только пока она есть…

Вкус как я уже говорила, у Лены был хороший, и после службы она потащила меня в маленький городок, расположенный неподалёку от Бари, под названием Альберобелло. Почему потащила? Да просто потому, что свою цель в этой поездке я уже выполнила, а о городке этом до сих пор слыхом не слыхала. И ещё потому, что наступило самое жаркое время дня, дышать стало трудно, и мне, в общем, ничего уже не хотелось. А зря, как выяснилось. Город оказался просто удивительный, вот только понять я это сумела лишь по возвращении… Пока же, изнурённые солнцем, нагруженные зачем-то тяжёлыми сумками, мы тащились по несносной жаре, пытаясь выяснить самый простой и дешевый способ добраться до Альберобелло. А разузнать это было не так-то просто: все итальянцы, которые встречались на нашем пути, английский язык упорно не понимали, однако, услышав вопрос, непременно останавливались и долго, старательно объясняли нам что-то по-итальянски. Иногда нам казалось, что они решили окончательно нас доконать или, может быть, простодушно полагали, что итальянский язык должны знать все. В конце концов, мучения наши закончились: попался навстречу англоговорящий студент. Окинув нас понимающим взглядом, унылых и уже отчаявшихся, он просто повёл нас к кассе и, видимо, сказал кассиру:

— Дайте этим двум билеты.

Потому что билеты нам дали именно туда куда нужно.

Мы едем, едем, едем…

Окна электрички были большие и чистые, а сиденья удобные и мягкие. За окном мелькали высохшие деревья и кустарники. И Лена постоянно смешила меня.

Одевалась она ярко, и обильная бижутерия, заманчиво позвякивая, привлекала к ней несметные толпы ухажеров. Запомнилось, как во время поездки в Альберобелло, один из дежурных машинистов проявил к Лене особый интерес. На беду свои пылкие чувства к ней он пытался изъяснить на изрядно надоевшей нам итальянской тарабарщине. Вместо того чтобы проявить понимание, мы, уже достаточно уставшие от дороги

и жаркого солнца, просто потешались над каждым его словом. Машинист же всё не сдавался: в надежде на понимание он стал приправлять свою речь энергичными жестами. Лена же не могла отказать себе в удовольствии немного поиздеваться над навязчивым попутчиком: загадочно посматривая на него время от времени, она язвительно комментировала мне все его реплики. Комментарии её были ни злыми, ни пошлыми, но действительно очень смешными, и вся эта игра пока не выходила за рамки приличия. В конце концов, неутомимый ухажёр сник, изобразил на лице отчаяние и произнес какое-то слово, по звучанию напоминающее «кальмар». В придачу, он приправил свою речь широким, ни с чем не сообразным жестом. Мы были уже не в силах сдерживаться, а потому просто расхохотались. Окончательно осознав, что над его высоким порывом просто потешаются, дежурный машинист, досадливо махнув рукой, наконец, ушёл. Лена же предположила: «За кальмаром пошёл, сейчас принесёт». Глупо, конечно, не спорю, — но перед походом в Альберобелло нам была необходима эмоциональная разрядка. Дело в том, что в этом дивном, ни на что не похожем городе к моменту нашего приезда установился самый пик жары. Все нормальные люди в этот час закрывали лавочки, и город на время вымирал. Но у нас выбора не было: нагруженные тяжёлыми сумками, набитыми только самым необходимым, мы поплелись по узеньким улочкам незнакомого города. Альберобелло был раскалённо-белым. Он состоял из невиданных домов-игрушек с круглыми куполами и крестиками на крышах. Сознавая уникальность момента, мы старались останавливаться и фотографироваться, но каждое лишнее движение давалось нам нелегко. Лена в туфлях на тонких каблучках тащилась еле-еле, я же, несмотря на удобную обувь, плелась позади неё. Обернувшись и желая меня подбодрить, Лена сказала: «Ну подумай, когда ты ещё здесь будешь?»

Обливаясь потом, я с досадой ответила: «Надеюсь, что никогда».

Уже на следующий день, в своём маленьком отеле в Греции, мы со смехом вспоминали наши вчерашние муки. А сейчас, по прошествии долгого времени, я тем более с благодарностью вспоминаю ту однодневную поездку в Южную Италию, свою попутчицу и наш альберобелльский поход.

Ну, а потом настало время покидать и Грецию. На обратном пути нам с Зинаидой повезло сидеть рядом с иллюминаторами, но уже не с видом на крыло самолёта: теперь мы могли наблюдать облака и плывущую под нами землю, — это было красиво. Справа от меня сидела незнакомая женщина, — во всё время полета она казалась вполне спокойной, но едва впереди замаячил Петербург, она, повернулась ко мне и затараторила: «А вы не знаете, скоро ли посадка? А вам не кажется, самолёт летит как-то неровно?» И всё в таком духе. Тут-то я поняла, что она очень боится летать. Всё же постепенно она успокоилась и рассказала, что в Греции у неё есть родственники и поэтому ей приходится постоянно летать туда-сюда.

— Вы в первый раз были в Греции? — спросила она. — Но вам понравилось? Вы бы хотели вернуться?

— Я вернусь, — уверенно ответила я. В тот момент я в этом не сомневалась, — видимо, потому, что, попав в иное измерение, мы забываем о скучной повседневности, нам кажется, что всё так и должно быть, будто и не существует никакого другого мира. Сейчас, по прошествии времени, я бы, конечно, задумалась, прежде чем ответить, — но ведь это было тогда. А в том «тогда» я летела на маленьком самолёте с большими крыльями, и путь его пролегал далеко от реальности и слишком высоко от серых луж, туч и будней моего родного города. И всё мне казалось, что может, не бывает на самом деле серых туч и серых луж, а может, и самого серого цвета просто не существует. А есть только цвета моря и солнца. И маленький самолёт, переносящий в разные измерения.