Кот, который болтал с индюками
Шрифт:
Торнтон имел в виду «Грандиозный пожар, случившийся в 1869 году», спектакль, повествующий о лесном пожаре, спалившем тогда чуть ли не половину Мускаунти.
– Хмм, – промычал Квиллер, поглаживая усы. – А ведь был ещё ураган тысяча девятьсот тринадцатого года. Он потопил массу судов и нанёс колоссальный ущерб всем приозёрным городам.
– Великолепно! Ты о нём писал?
– Нет, и в этом-то вся загвоздка. Готовя спектакль о лесном пожаре, я пользовался документами, собранными Гейджем. А вот об урагане тысяча девятьсот тринадцатого года у меня никаких
– Я их добуду, – с обычным для него энтузиазмом заявил Торнтон. – Можно сказать Гэри Пратту, что я тебя в общем уговорил? Он с радостью предоставит любую помощь.
Торнтон поднялся, чтобы идти.
– А что у тебя сегодня на ужин?
– Остатки индейки и кое-какой гарнир. Мы любим индюшатину.
– Йау, – подтвердил Коко.
Попрощавшись, Торнтон пошёл назад, в Центр искусств.
Глядя, как он идёт по дорожке, Квиллер задумался. Вдруг его осенило. За последнее время он собрал двадцать семь бытовавших в округе легенд из жизни Мускаунти и готовил их сувенирное издание к стопятидесятилетию Пикакса. Выпуском этой книги, названной «Были и небылицы», занимался в частном порядке Клингеншоеновский фонд. А может, она поспеет и к празднованию дня рождения Брр?
Квиллер набрал домашний номер юрисконсульта Дж. Аллена Бартера. Барт, как его обычно называли, представлял Квиллера во всех делах, имеющих отношение к Фонду К.
– По-моему, проблем здесь не возникнет, – сказал Барт. – Макет уже в типографии, рисунок для суперобложки готов.
– Какого она будет цвета?
– Говорят, броского.
Был уже поздний вечер, когда Квиллеру вдруг позвонил инспектор Броуди, начальник полицейского управления Пикакса.
– Нужно поговорить, – заявил он, как всегда, лаконично. – Причём конфиденциально.
– Что ж, Энди, приезжай. Только не превышай допустимой скорости.
Едва он достал бутылку виски и приготовил кубики льда и тарелку с сыром, как инспектор вошёл в дом и направился к бару с таким решительным видом, словно на нем была полицейская форма. Подсев к бару, он сразу наполнил себе стакан.
– Энди, я был восхищён твоей выдержкой, когда найденный при раскопках сундук оказался пустым.
Не избалованный комплиментами, инспектор не нашёлся что ответить.
– А где этот сундук сейчас? – поинтересовался Квиллер.
– Пока не решили, что делать с ним дальше, заперт у нас. Но его место в новом книжном магазине – и под пуленепробиваемым стеклом. А магазин надо назвать «Сундук пирата».
– У вас есть догадки, куда подевалось его содержимое?
– Если там и было что-то ценное, когда сундук попал в руки Эддингтона, наверняка он обратил всё это в государственные облигации и до конца дней своих жил с процентов. Не книжная же торговля позволяла ему кормить кошек сардинами!
– Он казался тихоней и скромником, но имел острый нюх. Время от времени покупал книгу за доллар, а продавал за тысячу. К тому же в магазине была переплётная мастерская… Но к делу: о чём ты хотел меня спросить?
– О куске пляжа, который ты получил в наследство
– Тянется на полмили. От кондоминиума «Дюны» на востоке до Бочарной просеки на западе. Бочарная просека – негрунтованная дорожка, ведущая к лодочному причалу.
– Ага. На нём вечно болтались всякие шалопаи, но потом шериф всех разогнал.
– Вся собственность Фонда К, на учёте в кадастровом ведомстве, но многое пока на стадии оформления. А почему ты спрашиваешь?
Шеф полиции отрезал себе ещё ломтик сыра и снова наполнил стакан.
– Отличный сыр, просто превосходный!.. Видишь ли, дело в том, что дежурная из патрульной службы шерифа заметила вчера под вечер сарычей, почему-то всё время круживших над одним из лесных участков. Обследовала местность и нашла труп – на твоей земле, метрах в ста от Бочарной просеки. Это был хорошо одетый мужчина, убитый выстрелом в затылок и тщательно освобожденный от всего, что помогло бы опознанию. Завтра новость появится в газете, но я подумал, что тебе неплохо узнать об этом заранее.
– Время убийства установлено? – Задавая вопрос, Квиллер уже почувствовал знакомое покалывание верхней губы.
– Вопрос прямо в точку. Это случилось во второй половине дня, когда весь город собрался смотреть на раскопки, а сотрудники всех наших трёх полицейских служб регулировали движение.
– На что ты намекаешь? Думаешь, это провернул кто-то из местных?
– Или кто-то из Центра, решивший косить под местного. Мы пригласили экспертов из Главного бюро расследований. Но никому ни слова. Как называется этот сыр?
– «Заздравный». Продаётся в магазине «Глоточек и кусочек».
Броуди задумчиво хмыкнул, угостил Коко сырными крошками и снисходительно прореагировал на желание Юм-Юм поиграть со шнурками его ботинок. Да, многое изменилось со времен неудачного знакомства этой троицы. Уходя, шеф полиции заметил:
– Если твой башковитый кот сумеет найти ключ к разгадке, будь так добр, дай мне знать.
Броуди ушёл, а Квиллер вдруг совершенно отчётливо понял, что вчерашний душераздирающий вопль Коко был «погребальным плачем» в память о том, у кого насильственно отнимали жизнь. Но ведь это случилось за тридцать миль! Как, как он мог это знать?!
Квиллер встряхнул головой. Стремясь проникнуть в мысли этого кота, легко и спятить. Да, а не связана ли эта смерть ещё с какой-нибудь тайной? Обычно ведь именно так и бывало.
ДВА
Брр был не только самым старинным городишком округа, но и самым холодным. (Гостей здесь просят не купаться и не падать за борт во время лодочных прогулок.) Кроме того, этот весьма живописный город был буквально нашпигован памятниками старины. Приезжим непременно показывают естественную гавань, чей рог представляет собой скалу, увенчанную отелем с немыслимым названием: «Пирушка». Буквы укреплённой над фасадом вывески так велики, что каждый плывущий по озеру за целую милю свободно читает сверкающую неоном надпись: CTOЛ. НОЧЛЕГ. ВЫПИВКА.