Кот, который сигналил
Шрифт:
Видя, что она в хорошем настроении, Квиллер приступил к главному:
– Я знаю, твоя помощница любит в свободные дни подработать. Как бы она отнеслась к тому, чтобы немного ввести в курс дела нового жителя Пикакса?
– То есть?
– Немного повозить по городу, показать магазины, церкви, рестораны, административные здания, медицинские центры и так далее. Желательно проинформировать насчёт местных обычаев, а также правил поведения, типа: «В общественных местах не свистеть». Кроме того, она может поделиться какими-нибудь свежими сплетнями, –
– И кто же этот новичок? – живо поинтересовалась Полли.
Желая разжечь её любопытство, Квиллер жульнически давал неполные ответы:
– Особа из знакомых бабушки Джуниора во Флориде.
– С чего бы это кто-то, если он только в здравом уме, переедет жить из субтропиков в Снежный Пояс? Это особа мужского или женского пола?
– Женского.
Последовала короткая пауза.
– А где она собирается жить?
– В моей старой квартире.
– Правда? Я и не знала, что ты её сдаешь. А как она разузнала об этой квартире?
– Вопрос жилья возник во время телефонного разговора, и я предложил ей этот вариант.
Последовала ещё одна пауза.
– Ты, вероятно, довольно хорошо с ней знаком.
– На самом деле, – сказал он, считая, что игра затянулась, – она способствовала раскрытию тайны, окутывавшей смерть Эвфонии.
– А, понятно… Сколько ей лет?
– Полли, ты прекрасно знаешь: я никогда не спрашиваю у женщин, сколько им лет.
Последовал весьма громкий вздох.
– Примерно.
– Ну… она в возрасте достаточном, чтобы иметь внука-подростка, и достаточно молодая, чтобы любить игру в снежки.
– Как её зовут?
– Селия Робинсон, и я буду очень тебе благодарен, Полли, если ты поговоришь с миссис Алсток. Миссис Робинсон прибудет сюда через десять дней.
Следующие несколько дней, куда бы ни направлялся Квиллер, он повсюду осторожно наводил справки о возможности работы для приезжей на неполный рабочий день. Однажды на почте он встретил Лайзу Комптон. Она работала в обществе помощи престарелым, а её муж был инспектором школ; и тот и другой могли посодействовать в этом деле.
Когда Квиллер поделился с Лайзой своей проблемой, она спросила:
– У этой дамы мягкая, открытая натура?
– В высшей степени, – сказал он.
– Ты слышал о нашей новой программе под названием «Приятель пациента»? Нет?! Суть её такова: мы находим «приятелей» одиноким «пациентам»; «пациенты» платят нам, а мы платим «приятелям» за вычетом небольшого процента на бухгалтерские услуги. «Пациентов», которые не могут платить, субсидирует Фонд К.
– Эта программа – твоя затея? – поинтересовался Квиллер.
– Нет, это последняя великая идея Ирмы Хасселрич. Я только привела её в исполнение, – ответила Лайза. – Как зовут твою знакомую?
Квиллер немного поколебался, зная, что новость будет передана по пикаксскому испорченному телефону в следующем виде; «У мистера К.
– Её фамилия – Робинсон. Зовут её Сади или Селия – что-то вроде этого. Мы никогда не встречались. Она была лучшей подругой Эвфонии Гейдж во Флориде. Миссис Гейдж говорила, что Селия – или Сади – очень веселый, добрый и открытый человек.
– Ладно. Пусть она со мной свяжется сразу после приезда. Мы внесем её имя в список.
– Она будет очень рада, я уверен. Как поживает твой старый ворчун муж, Лайза?
– Хочешь верь, хочешь нет, он счастлив, как жаворонок. Ты ведь знаешь его несносный характер. Сейчас он до смерти обрадован тем, что Флойд Тривильен попал в беду. Они враждуют с тех пор, как Флойд подал на Отдел народного образования в суд по поводу исключения его сына из школы.
Неприятности Флойда оказались куда более серьёзными, чем Можно было предположить. «Всякая всячина» посвятила финансовому скандалу всю свою первую страницу.
Ламбертаунский ссудный банк закрыли на неопределенное время, а его имущество – арестовали в ожидании слушания в банковской комиссии штата дела по обвинению в мошенничестве.
Имелись подозрения, что миллионы долларов, принадлежащие вкладчикам, исчезли.
Исчезли также президент этого учреждения и его секретарь.
ПЯТЬ
Вести о скандале в Помойке пришли рано утром, давая тем самым «Всякой всячине» возможность переделать первую страницу. Арчи Райкер позвонил Квиллеру, чтобы тот помог с переписыванием статей и телефонными звонками.
– И послушай, Квилл: остановись у Тудла и захвати несколько бутылок шампанского.
В журналистском нетерпении выведать правду обо всей этой истории, Квиллер поспешил из дому, не забыв, однако, помахать сиамцам на прощание рукой и сообщить, куда идёт и когда вернётся, словно им было до этого дело. После завтрака их обычно мало что интересовало. Вот и сегодня Юм-Юм, подвернув калачиком лапки, одарила Квиллера стеклянным взглядом, а Коко вообще ушёл, и было слышно, как он скребётся в своей ванночке.
В редакции газеты царило ликование. Сенсационные новости редко поспевали вовремя. Обычно публика узнавала их из электронных средств массовой информации, которые рассказывали о них кратко, но всё-таки первыми. А газета вступала вторым голосом не раньше чем на следующий день. Правда, газета могла напечатать фотографии, дополнительную информацию, проливающую свет на событие, основные факты, мнения опрошенных свидетелей и случайных наблюдателей. Не зря же «Всякая всячина» претендовала на звание летописи севера страны. Лозунгом было: «Прочтите об этом все!» – так в старые времена кричали уличные продавцы газет.