Кот со многими хвостами

Куин Эллери

Сержант усмехнулся и огляделся вокруг, стоя перед домом.

— Знаете, что я думаю, маэстро?

— После вашей карты Манхэттена не стану даже догадываться.

— Я думаю, что вы загнали пчелу в улей.

— Объяснитесь.

— Возможно, Маккелл считает, что Селеста — в самом деле Кот.

Эллери посмотрел на гиганта, как будто никогда не видел его раньше.

— Знаете, что я думаю, Вели?

— Что?

— Я думаю, что вы правы. — Помрачнев, он добавил: — Пойдем в дом.

Подъезд был тусклым и дурно пахнущим. Когда Эллери и Вели вошли, парень и девушка, тискавшие друг друга в тени за лестницей, быстро отскочили в разные стороны.

— Спасибо. Я отлично провела время, — крикнула девушка, бегом поднимаясь по ступенькам.

— Я тоже

не жалуюсь, Кэрол, — ухмыльнулся парень и вышел, подмигнув двум мужчинам.

Дверь в задний двор была открыта — от ее верхнего угла тянулась к темному небу веревка с бельем.

— Пигготт и Джонсон были там, маэстро.

— Во всяком случае, Джонсона там уже нет, — послышался голос из-под лестницы. — У меня здесь складной стул, сержант.

— Привет, Джонсон, — не оборачиваясь, поздоровался Вели. — Как дела?

— С этими двумя юными правонарушителями, которые только что ушли, тут было нескучно. Пришли навестить Селесту Филлипс?

— Она еще у себя? — осведомился в темноте Эллери.

— Под ее дверью свет, мистер Квин.

— Вон та дверь, — указал сержант.

— Она одна, Джонсон?

— Ага. — Детектив зевнул.

Эллери подошел к двери и постучал. Сержант Вели шагнул в сторону.

После паузы Эллери постучал снова.

— Кто там? — Голос звучал испуганно.

— Эллери Квин. Пожалуйста, откройте, Селеста.

Они услышали, как она медленно отпирает замок и снимает цепочку.

— Что вам нужно?

Селеста стояла в прямоугольнике света, прижимая к груди большую потрепанную книгу «Обзор английской литературы. Год первый».

Субботний вечер на Восточной Сто второй улице. Вместо джаза, танцев и флирта Достопочтенный Беда [65] , «Беовульф» [66] и «Путешествия ныряльщика» Хэклута [67] .

Девушка заслоняла собой комнату, которую Эллери видел только на фотографиях.

65

Беда (Баэда, 672/673–735) — англосаксонский историк.

66

Беовульф — легендарный скандинавский воин, герой одноименной староанглийской эпической поэмы.

67

Xэклут, Ричард (ок. 1552—1616)— английский географ и историк.

На ней были строгая белая блузка и черная плиссированная юбка; волосы взъерошены. На пальце синело чернильное пятно. Лицо выглядело утомленным, под глазами темнели круги, кожа потускнела.

— Могу я войти? — улыбнулся Эллери.

— Нет. Что вам нужно?

— Вас не слишком любезно встречают, маэстро, — заметил Вели.

Селеста на мгновение выглянула из-за двери:

— Я помню его.

Сержант застыл.

— Вам мало того, что вы сделали?

— Селеста...

— Не удивлюсь, если вы пришли арестовать меня. От вас всего можно ожидать. Полагаю, Джимми Маккелл и я были сообщниками и вместе передушили всех этих людей. Каждый из нас тянул за свой конец шнура.

— Селеста, если вы мне позволите...

— Вы все испортили!

Дверь захлопнулась у них перед носом. Они услышали резкий поворот ключа и звон цепочки.

— Каждый тянул за свой конец, — усмехнулся Вели. — Недурная идея. Кто-нибудь обдумывал такую возможность? Они оба...

— Очевидно, между ними произошла ссора, — пробормотал Эллери.

— Да, вчера вечером. И еще какая! — послышался веселый голос Джонсона. — Он обвинил ее в том, что она подозревала в нем Кота, а она заявила, что, наоборот, это он подозревал ее. Потом оба стали все отрицать и при этом так орали, что я, сидя во дворе, боялся, как бы не собралась толпа, и мне не пришлось улизнуть. В конце концов, сэр, он ушел, так хлопнув дверью, что она едва не сорвалась

с петель.

— Любовь — дело молодое, — заметил сержант. — А может, Джонсон, они разыграли для тебя комедию? Эй, маэстро, куда вы?

— Домой, — мрачно ответил Эллери.

* * *

Всю следующую неделю Эллери не покидало ощущение, что он топчется на месте. Ничего интересного не происходило. Он читал рапорты о Джимми Маккелле и Селесте Филлипс, которые все время ссорились, мирились и ссорились опять. Другие рапорты просто перестали поступать. Однажды Эллери заглянул в Главное управление на утреннюю летучку. Зрелище было удручающим и не дало ничего нового, но Квин-младший испытывал удовлетворение человека, выполнившего свой долг, и больше там не появлялся. Он также благоразумно воздерживался от посещений мэрии, где о его существовании, казалось, забыли, что его чрезвычайно порадовало. Отца Эллери видел редко и старательно избегал задавать ему вопросы относительно прогресса в расследовании доктора Казалиса... А восьмой хвост Кота оставался вопросительным знаком на первой полосе «Экстра».

Даже газеты топтались на одном месте.

Это было странно. Status quo ante [68] в американской журналистике заключался не в стоянии на месте, а в отступлении назад. Материал задерживался на первой полосе только в стадии развития. В противном случае он перекочевывал на шестую и продолжал отход, пока вовсе не исчезал из газеты. Однако в истории с Котом правило было нарушено. Дело не развивалось, но по-прежнему оставалось на передней полосе, словно свежая новость.

68

Прежнее состояние дел (лат.).

Новостью в какой-то мере было то, что Кот дремал в своей берлоге, а не охотился за очередной шеей. Его бездействие возбуждало особый интерес — жуткий магнетизм напряжения. Это напоминало тлеющий огонь между яркими вспышками пламени. Если, как говорил Джефферсон [69] , газеты «служат для того, чтобы рассеивать дым и ядовитые пары», то нью-йоркская пресса могла лишь следовать этому закону.

Во время таких интервалов нервозность в обществе становилась особенно заметной. Ожидание было хуже самого события. Когда Кот совершал убийство, люди в течение нескольких дней испытывали полуистерическое облегчение, чувствуя, что опасность вновь миновала их самих и их близких. Но страхи не исчезали, а только временно отступали. Облегчение быстро проходило, и вместе с этим возвращалось напряжение, ночные страхи, отсчет дней, мучительный вопрос, кто окажется следующим...

69

Джефферсон, Томас (1743–1826) — американский государственный деятель, 3-й президент США (1801–1809).

Бесполезно было бороться со страхом, пытаясь убедить себя в том, что вряд ли именно вы станете очередной жертвой. Срабатывали психологические законы лотереи, в которой выиграть может каждый, но, в отличие от других подобных игр, призом являлись не деньги, а смерть. Билеты были проданы всем ньюйоркцам, и каждый леденел от ужаса, что в следующий раз он может вытянуть выигрышный номер.

* * *

Эллери радовался, что неделя подходит к концу, но суббота казалась невыносимой. Абсурдный график интервалов не давал ему покоя. Между первой и второй жертвами — девятнадцать дней, между второй и третьей — двадцать шесть, между третьей и четвертой — двадцать два, между четвертой и пятой — Моникой Маккелл и Симоной Филлипс — необъяснимое сокращение до шести дней, а затем, между шестой и седьмой жертвами, вновь увеличение до одиннадцати. Не было ли это началом новой восходящей спирали? Не станут ли интервалы регулярными? Сегодня был двенадцатый день после удушения племянницы миссис Казалис.