Кот-убийца и Рождество

Ой,

да ладно, я вас умоляю! Рыдайте на здоровье, но я убил этого мотылька не нарочно. Я не виноват. Признаю, да, саданул по нему разок лапой. Ну, может, два. Но он меня доставал, мельтешил перед носом, круги наворачивал.

И вообще, не уверен, что он умер. Нет, конечно, он упал у меня на глазах, и вид у него был помятый. Но потом он исчез. Наверное, отлучился по делам.

В отличие от меня, запертого в гараже после ужасного Рождества.

Ну, давайте, спросите:

«Дорогой наш Таффи, почему же тебе так не понравилось Рождество?»

Объясню: потому что этот праздник — не для котов. Сами подумайте: ставят в доме дерево, а залезать на него нельзя.

И все эти елочные игрушки… Качаются перед носом, а трогать ни-ни.

А дождики и разные блестяшки! Висят вон аж где — не дотянуться. Подарки в ярких обертках… Только и слышишь: «Прочь лапы!»

А если уж вам совсем не повезло — жутко холодный снег по всему саду.

Не самое любимое время года. Нет.

Ну, продолжайте. Задайте следующий вопрос: «Что же все-таки случилось, Таффи? Почему ты заперт в гараже?» Скажу: потому что это Рождество было еще хуже предыдущих. Это было ужасное Рождество.

Пугающее.

Отвратительное.

Полное отчаяния.

Нет, всё не то.

Ужасное, ужасное, ужасное. Вот какое.

Сейчас расскажу все с самого начала.

Машина остановилась перед домом, и они высыпали на улицу, — всё как всегда. Наши рождественские гости: тетя Энн — тетка Элли, ее муж Брайан и плаксы-близнецы.

Ненавижу гостей. Они занимают самые удобные стулья. Понаставят баулов во всех моих любимых углах. Понапихают шуб в гардеробы, где я так люблю вздремнуть. То и дело спотыкаются своими дурацкими ножищами о мою миску.

Но Элли обожает, когда людей много. Несется из дому, едва одевшись, встречать кузенов.

— Люсиль! Ланцелот! Ой, как я рада, что вы приехали!

Она-то, может, и рада. Но у меня в голове мозги, а не что-то другое, поэтому я вовсе не радуюсь, а стараюсь улизнуть и забиться в самое укромное место.

Я слышал, как они закатывают в дом свои чемоданы.

— А где Таффи? Мы хотим поздороваться с дорогим Таффи!

Они перерыли весь дом, но меня не нашли: я вытянулся в струнку на шкафу в холле. И пришлось им сдаться.

— Да шут с ним, с Таффи, — сказал Ланцелот. — Пошли во что-нибудь другое играть. Давайте прыгать на шарах?

— Ой, прррелесть! Прыгающие шары!

И троица умчалась.

Фуффф! Я спрыгнул со

шкафа и поднялся на второй этаж. Окно в ванной было приоткрыто, я протиснулся в него и в тишине и покое провел полчаса на крыше гаража, подглядывая. Эти трое скакали по дорожкам на огромных резиновых шарах с торчащими вверх ушами, за которые надо держаться. Ну, смеху! Элли все время падала. Но потом Люсиль запела какую-то бестолковую прыгучую считалку собственного сочинения: «У маленьких мышков ни рубашков, ни штанишков». Это стало действовать мне на нервы, и я покинул наблюдательный пункт. Прошел по ветке дерева и спрыгнул на забор.

Тут меня заметила Люсиль.

— Таф-фиии! Таф-фиии!

И поскакала на шаре к забору, да вот беда — в ажиотаже так разогналась, что не смогла остановиться. Это я, что ли, виноват, что забор шатается? Или я нарочно выпустил свои острые коготки? Я же пытался удержаться на пляшущем заборе.

Или я нарочно не втянул их, когда упал на резиновый шар?

Ой, ладно, ладно! Ну так надуйте меня и завяжите сверху узелок. Когтем я пробил дырку в шаре. Дак не специально же! Разве я виноват, что он сдулся, и Люсиль свалилась?

Я поспешно ретировался в колючий куст. Люсиль перевернулась, встала на четвереньки и принялась улещивать зеленые заросли:

— Таффи, миленький! Разве ты нас не помнишь? Это я, Люсиль. И Ланцелот здесь. Ну выйди, пожалуйста, мы тебя потискаем.

— Да, — повторил за ней Ланцелот. — Таффи, Миленький! Выйди, пожалуйста.

Ох, ну ладно, вышел я. Но только с другой стороны куста, а оттуда на забор. А дальше — на крышу гаража и обратным ходом в дом через окно ванной.

Ну, давайте, сварите меня в пенной ванне! Может, я не слишком осторожно перелезал через подоконник. Может, и свалил несколько красивых бутылочек с шампунями и лосьонами. Но это не я забыл завинтить на них крышки. Как я мог предвидеть, что по полу разольется гигантское болото из гелей, пены и прочей липкости? Я всего-навсего пытался найти местечко потише.

И вероятно, не самой гениальной идеей было устроить себе норку из серебристого вечернего платья Эллиной мамочки. Но это не я скинул глупую тряпку с плечиков. Она сама свалилась, когда я устраивал гнездо. Ну ладно, может, я в нем и порылся чуток. Но надо же мне было создать уют. Откуда мне было знать, что все эти блестки так непрочно приклеены не пойми чем? Я всего лишь хотел немного вздремнуть. Домашний любимец имеет право на сон? А мне вместо сновидений подсунули душераздирающее зрелище: мамочка Элли сидит на ковре вся зареванная и счищает кошачью шерсть с бывшего лучшего платья. Вот я вас спрашиваю.

Только честно! Ну не зануда?

Меня разбудили причитания и вой мамаши.

На шум снизу примчался мистер Ворчуга. Нехорошие слова прозвучали в мой адрес.

— Ты, мохнатый вандал! — рычал отец Элли. — Грязное, презренное животное!

Я изобразил холодность, приподняв одну бровь. Он просто ненавидит, когда я надеваю маску безразличия и в ответ на его нападки подергиваю хвостом.