Кот в мышеловке
Шрифт:
— Уже не девочка, Вашими стараниями, — заливаясь горькими слезами пуще прежнего, упрямилась Олеся.
— Убью! И меня оправдают! — в считанные секунды, выскочив из-за стола, перепрыгнув что ли, Руслан оказался рядом с девушкой и прижал её к себе.
Уткнувшись носом в грудь мужчины, Олеся зарыдала с новой силой.
— Дурочка моя, — целуя в макушку и гладя по волосам, по спине, ласково шепнул, — Ты точно смерти моей хочешь. Пока не стала женой, тебе не светит стать вдовой…
— Дурак! — барахтаясь в объятиях, недовольно
— Угу! Дурак. И глупею на глазах с каждой минутой, — непредсказуемо заключил шеф, — Всё. Вытирай слёзы и поехали…
— Куда? Рабочий день же, — пробубнила, шмыгнув носом.
— Кто здесь начальник? Изволь слушаться.
— Опять?
— Что опять, — опешил Руслан, — постаравшись заглянуть в лицо Олесе, — Мать моя женщина-а, мне нравятся панды…
— Отпусти. Да, не красавица, да Серенькая, — размазывая слёзы, начала отпихивать от себя мужчину.
— Да, глупая малышка, — в тон продолжил, — Что дальше?
— Ничего. Пусти. Куда ты там собирался? Катись.
— Иными словами, милая панда, на выставку ты не хочешь?
— Какую ещё выставку?
— Дюрера, если не ошибаюсь.
— Хочу, но не поеду.
— Так…
Подхватив девушку на руки, Крутицкий расположился на диване, устроив Олесю на коленях и прижав её голову к своему плечу.
ГЛАВЫ 42-45
ГЛАВА 42
Вот почему то взлёт, то посадка? Почему нельзя нормально общаться? Хотя ничего нормального с их первой встречи не было. Олеся вздрогнула, подняла голову.
— Ш-ш-ш, — успокаивающе гладил, слегка покачивая, как ребёнка, задумчиво смотрел в никуда, — ш-ш-ш…
— Не шипи, змей-искуситель…
— Всё-таки искуситель? — невесело рассмеялся, — Ну почему тебе надо обязательно спорить, а?
— А тебе на меня давить, командовать?..
— Я — тиран, самодур, деспот и вряд ли изменюсь…
— Так отпусти меня и живи своей жизнью. Зачем я тебе?
— Не отпущу, даже не мечтай. Зачем? Не знаю. Но не отпущу.
— Но это ненормально.
— Кто знает, что нормально, что нет? Видишь, мы можем нормально разговаривать. Без рыков и слёз. Может, нужно время, чтобы…
— Чтобы что? У нас нет точек соприкосновения, мы из разных миров. У каждого своя орбита, мы по ошибке столкнулись.
— Ну, точки-то есть и ни одна, — демонстративно поёрзал, чтобы девушка ощутила силу его возбуждения.
— Даже если есть влечение, это временно, — вздохнула.
— Самое постоянное то, что казалось временным.
— Философ доморощенный.
— Давай попробуем просто слушать друг друга, а? Малышка?
— Не называй меня так. Пожалуйста.
— Почему?
— Ну-у… ты так многих называл… И у меня имя есть.
— Есть, — согласился, — И очень красивое, которое тебе идёт. Милое, нежное и сладкое, как цветок в лугах. И чуточку дикое, пытаешься колючки выставить, которых нет. А так я никогда и никого
— Да, — вспомнила Олеся, что уже говорили об этом, но казалось, что это так давно было.
— Леська, выставка или я начну вспоминать, на чём мы остановились, и какие позы Камасутры ещё не опробовали?
— Ненасытный, сексуальный маньяк…
— Ага! А кто меня таким делает? Выставку ты не выбрала, значит…
— Выбрала. Выбрала.
— Поздно. Долго выбирала, — забираясь под блузку, шепнул, — Искусительница…
— Хорошо хоть не змея… — сбиваясь с дыхания, буркнула из чувства противоречия, а в животе хоровод бабочек, лихо порхая, заставил потянуться к губам этого милого тирана. Эти бархатные мерзавки в животе заставляли забыть обо всём, словно своими тысячами крылышек отрывали от земли и учили парить. Закрыла глаза и прикоснулась к губам. Руслан безучастно принимал почти детский поцелуй Олеси.
Крутицкий замер, боясь вспугнуть первое неуверенное движение в его сторону. Не в порыве страсти. Не в ответ на его требование или просьбу. Сама. Блаженно улыбаясь, прикрыл глаза. И вдруг резко обхватил голову девушки, углубляя ее невесомый поцелуй, сминая губы.
— Леська, я хочу тебя…
— Хотеть не вредно, вредно не хотеть! — спрыгивая с колен, улыбается, — Мне обещали выставку.
— Засранка!.. Поймаю и отшлёпаю, — погрозил пальцем, а губы растягиваются в улыбке.
Олеся замирает. Зачем ему кого-то искать? Одна такая улыбка и сражённые, как ударом в триста двадцать, девицы сами косяком к Крутицкому потянутся — выбирай…
Догонялки по кабинету, заливистый смех, кидание каких-то канцелярских мелочей друг в друга, что, к счастью, не нанесло ощутимого урона обстановке, подарили столько радостных эмоций, что у девушки живот заболел и сил убегать становилось с каждым шагом всё меньше. Или она и не хотела убегать, мечтая, чтобы Руслан её поскорее догнал.
— Уф, поймал, — нарочито вытер тыльной стороной ладони несуществующий пот со лба, потом прижался лбом ко лбу Олеси, — Всё, красотка, сама напросилась, — многообещающе подмигнул, укладывая к себе на колени попой к верху.
— Так не честно, — не могла остановиться Олеся, хохоча и для вида брыкаясь, — Что ты задумал?
Отшлёпать, как обещал. Я всегда выполняю то, что обещал. Надо будет выбрать другую одежду, — тяжело вздохнул, сдирая офисный наряд.
— Э-э-э, во-первых дресс-код, а, во-вторых, переспать с той консультаншей и прочими дамочками можно и без моего таскания по бутикам, в-третьих…
— Кажется, кто-то ревнует? Да?
Какого чёрта Крутицкий оглаживает попу. Извращенец! Может ещё и БДСМ увлекается? Куда же она угодила по своей глупости и упёртости? Надо было этому гаду сразу всё объяснить… Нет, она пыталась, но ничего не получилось — он слушать ничего не желал, потому что сам уже для себя решил.