Кот в сапогах 2. Кошка в сапожках
Шрифт:
Глава 10. Астрид
Когда в дно моря лед упирается
В фьорде за городской стеной,
И жизнь до весны замирает
В волшебных морских фигурах,
Молнии Одина разбегаются
По нитям, протянутым между тобой и мной,
И каждый из нас постигает
Эйфорию сверхнизкой температуры.
Эрик, ты понимаешь, как
Когда холод сковывает сердце льдом,
Заставляя его трепетать
Колебаниями страстей замороженных?
Мы с тобой составляем стабильности остров,
Где пристанет драккар, что тобою ведом,
И ко мне ты сможешь пристать
Отдохнув от мыслей встревоженных.
Ты – идеальный сверхпрочный сверхпроводник
Моих чувств к окружающему тебя миру и
Твой Север мною любим
С той же страстью, что и ты, без энергопотерь.
Как могучий тысячелетний ледник,
Что колебания страстей с места сдвинули,
Мое сердце здесь сольется с твоим
В Ледовитом море – навсегда теперь.
Глава 11. Арне встретил Брунхильду и стал Художником
Ты называешь меня Художником, но пойми:
Ведь кисть и краски купил в той лавке впервые в день я,
Когда увидел тебя в толпе, и огромный мир
Вдруг изменился едва заметно в одно мгновенье.
Померкли краски, притих немолчный разноголос,
И ветер стих, и поблекло солнце на небосклоне,
Ты шла в толпе, и я понимал, что твоих волос
И глаз твоих на холсте смогу я познать законы.
Ты доверяешь мне, словно лечащему врачу,
Когда пишу тебя в своей студии по-над крышей,
И, заплетая узоры линий, я всё молчу,
Чтоб не спугнуть это ощущенье, когда мы дышим,
Как два котёнка, уткнувшись в теплую мамки грудь,
Отдавшись этому погруженью в её урчанье:
То ощущенье едва ль вернётся, когда спугнуть
Его придется, в реальность серую возвращаясь.
И в тот момент, когда колдовская шальная кисть
Штрих предпоследний, рукой ведома моей, наносит,
Ты подбегаешь ко мне котёнком, хватаешь лист
И на рисунок игриво смотришь, наморщив носик.
И в этот миг понимаю я, что уже тону,
Что засосало водоворотом меня в пучину,
Тебя люблю я, тебя хочу я, тебя одну,
А ты смеешься и возвращаешь мою картину.
Упав, хламида моя столкнула мольберт и краски,
И твои волосы все испачкались в акварели,
Ты рассмеялась, а я использую все подсказки,
Пишу штрихи те, что выцвести не успели.
Ты называешь меня художником, но пойми:
Все волшебство
И я пишу тебя, я дышу тебя – пусть весь мир
Опять померкнет, когда ты станешь моей женой.
Глава 12. Бастет и Бармалей
А сейчас расскажу я вам, детки,
Одну сказочку на посошок.
Чтобы впредь вы все слушались маму
И одни не ходили гулять.
Зарубите на памяти метки:
Как останется в прошлом горшок,
Как в сортир ходить станете сами,
Не забудьте о том вспоминать.
В средне-нижнем течении Нила
В одиночестве жил Людоед,
Что из всех разных деликатесов
Ел лишь маленьких негров-детей.
Как коллеги его ни стыдили, -
Мол, хлебнешь ты от этого бед!
–
От любых самых нежных принцессов
Воротил нос он, как от чертей.
Он родился назад сто годочков
С плоскостопием и рахитом.
И проблемы имел с челюстями,
Взрослых мяс он не мог прожевать.
Мама-Огр все жалела сыночка,
Все лечила его колдовством,
Но погибла, не кончив леченья,
И остался сынок выживать.
В той стране людям жилось привольно:
Коли стукнул пятнадцатый год,
Из подвалов спокойно выходят
Эти люди, почти не таясь.
Но, чтоб Огр был не злым и довольным,
Выдавали ему от щедрот
По дитю невысокого рода
Каждый годик по несколько раз.
Примотают к банановой пальме,
Сверху бантик привьют к волосам,
И уходят вечерней порою,
Запирая деревни врата.
И стоит тот малыш, плачет маме,
А к полночным безлунным часам
Огр выходит из джунглей тропою
И скрывает мальца темнота.
Вот однажды они привязали
К этой пальме двоих малышей,
Что набегом в соседней деревне
Захватили минувшей луной.
Одну девочку Табия звали
А мальчишечку звали Вахшей,
И дрожали пред силою древней
Прислонившись друг к дружке спиной.
Вот завыли в ночи бегемоты,
Задрожала сухая земля,
И из тьмы первозданные тени
Попозли к ребятишек ногам.
И одна из теней по болоту
Нарезала вкруг них вензеля:
То плюгавенький Огр средь растений
Путь к добыче прокладывал сам.
Подошел он, дрожа челюстями
И хихикая глупо под нос,
Стал детишек щипать он за щёчки
И обнюхивать начал детей,