Кот в сапогах
Шрифт:
Первый гусар. Ну, нам пора домой! Будь здоров, дезертир! Счастливого пути!
Оба садятся на коней и уезжают.
Трактирщик. Вы здесь останетесь?
Солдат. Нет, я пойду дальше, мне ведь еще надо успеть завербоваться у соседского герцога.
Трактирщик. Заглядывайте, когда снова надумаете дезертировать.
Солдат.
Пожимают друг другу руки. Солдати другие гостиуходят, трактирщикидет в дом.
Занавес
АНТРАКТ
Фишер. Ну уж закрутили — дальше некуда. К чему вообще эта последняя сцена?
Лейтнер. Совершенно ни к чему. Лишь бы побольше чепухи нагородить. Кот уж совсем исчез из поля зрения, и весь спектакль разъехался.
Шлоссер. У меня голова кругом идет, будто спьяну.
Мюллер. А в каком, собственно, веке происходит действие? Ведь гусары — это явное новшество.
Шлоссер. Надо нам было не терпеть, а топать погромче. Сейчас уж вообще не разберешься, что к чему.
Фишер. И никакой любовной линии! Ничего для сердца, для фантазии.
Лейтнер. Если опять начнется балаган, я лично буду топать.
Визенер (соседу). А мне пьеса нравится.
Сосед. Очень мило, в самом деле мило. Одаренный человек этот поэт. Хорошо подражает «Волшебной флейте».
Визенер. Мне особенно понравились гусары. Постановщики редко решаются выводить на сцену лошадей — а почему, собственно? У них иной раз больше соображения, чем у людей. По мне, уж лучше смотреть на хорошую лошадь, чем на некоторых современных героев.
Сосед. Да, вот как у Коцебу в «Маврах». В конце концов, лошадь тоже что-то вроде мавра.
Визенер. А вы не знаете, какого полка были гусары?
Сосед. Не успел разглядеть. Жаль, что они так быстро ушли. Я бы согласился, чтобы в пьесе были сплошь одни гусары. Люблю кавалерию.
Лейтнер (Беттихеру).А что вы обо всем этом скажете?
Беттихер. У меня перед глазами как живой стоит исполнитель роли кота. Какая эрудиция! Какое изящество! Какая тонкость наблюдения! Какой костюм!
Шлоссер. Что верно, то верно. Он выглядит совсем естественно, как большой жирный кот.
Беттихер. И обратите внимание на всю его маску — так я обозначил бы его костюм. Благодаря костюму его естественный вид так преобразился, что новое выражение
Фишер. Вы хотели быть столь любезны и рассказать о коте.
Беттихер. Ах, да… Но все предшествующие соображения я высказал лишь попутно и потому настоятельно прошу вас воспринимать их как маргиналии, заметки на полях… Так вот, возвращаясь к коту, — вы, конечно, заметили, что он не из породы этих черных котов? Нет, он почти совсем белый, лишь кое-где счерными пятнами, и это прекрасно отражает его добродушие, — в этом мехе как бы уже предначертан весь ход пьесы, все чувства, которые она призвана пробудить.
Лейтнер. Совершенно верно!
Фишер. Занавес поднимается!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Комната в крестьянской избе.
Готлиби Гинцсидят за маленьким столом и обедают.
Готлиб. Наелся?
Гинц. Вполне. Очень вкусно.
Готлиб. Ну, теперь пора бы уж моей судьбе решиться, а то ведь я так и не знаю, что мне делать.
Гинц. Потерпи еще несколько деньков, счастье сразу не приходит. Где это видано, чтобы оно приваливало с бухты-барахты? Такое, приятель, бывает только в книжках, а в реальном мире все делается не спеша.
Фишер. Нет, вы только послушайте: кот имеет наглость рассуждать о реальном мире! Не убраться ли отсюда подобру-поздорову, пока мы совсем не свихнулись?
Лейтнер. Автор будто на это и рассчитывает.
Мюллер. Но я должен сказать, что свихнуться на почве искусства — это редкостное, ни с чем не сравнимое наслаждение!
Готлиб. И откуда у тебя, милый Гинц, такой богатый жизненный опыт, такая мудрость?
Гинц. А ты думаешь, зря я целыми днями лежу за печкой, зажмурив глаза? Я пополняю в тиши свое образование. Мощь рассудка растет исподволь, незаметно. От жизни отстаешь как раз тогда, когда поддаешься соблазну вытянуть шею и оглянуться на пройденный путь. Между прочим, будь добр, развяжи мне салфетку. Спасибо за обед.
Готлиб (развязывая ему салфетку).На здоровье. (Целуются.)Чем богат, тем и рад.