Котел с неприятностями. Россия и новая Большая Игра на Ближнем Востоке
Шрифт:
На территории России сегодня живут сотни тысяч выходцев из стран Ближнего и Среднего Востока. Крупнейшей по численности группой являются израильтяне – бизнесмены, представители свободных профессий, учёные и менеджеры отечественных корпораций. Афганская община – наследие 80-х годов и гражданской войны в Афганистане. Арабская (крупнейшее землячество которой составляют сирийцы) сформирована большей частью из бывших студентов, осевших в России после женитьбы и получения российского гражданства, значительно пополнилась после начала в Сирии гражданской войны. Часть курдов и ассирийцев – потомки эмигрантов дореволюционных времён, полностью
Как правило, все они являются естественным мостом между страной происхождения и Российской Федерацией, играя активную роль в налаживании двусторонних и многосторонних отношений, хотя некоторые представители этих общин играют существенную роль в организации нелегальных финансовых потоков, наркотрафике, контрабанде и торговле живым товаром. В 90-е годы арабских экспатов использовали для организации джихада против России исламисты из стран БСВ – практика, исчерпавшая себя в 2000-е, после налаживания оперативной работы отечественных силовиков.
Составляющая миллионы человек трудовая миграция в Россию из постсоветских государств Закавказья и Центральной Азии имеет к БСВ лишь косвенное отношение. В то же время фактическая прозрачность границ (в первую очередь с Афганистаном и Турцией) и безвизовый режим ближневосточных государств с некоторыми из этих республик позволяют использовать выходцев из них для распространения наркотиков и радикального ислама.
Личные контакты российского руководства с лидерами стран БСВ и наличие общих долгосрочных политических и экономических интересов позволяют купировать часть этих проблем на ранней стадии. Можно отметить, что попытки усиления влияния, которые Иран предпринимает в Армении, Таджикистане и Азербайджане, не конвертируются в укрепление его позиций в России, а в последнем случае скорее ослабляют эти позиции, учитывая значительные разногласия между Баку и Тегераном. Это же касается политики Турции в Азербайджане и Центральной Азии.
Эпоха военной экспансии СССР на БСВ закончилась в конце 80-х годов войной в Афганистане. Сегодня там воюют другие силы. Насколько успешно и какие это создаёт проблемы в самом регионе и у его соседей – особый вопрос. Преимуществом современной России является прагматичность руководства страны и его дистанцированность от непосредственного участия в нарастающих на Ближнем и Среднем Востоке конфликтах. Опыт разрыва отношений с Израилем в 1967 году доказал спорность ставки на одну сторону, вне зависимости от того, какую именно. При этом Сирия с осени 2015 года, а потом и Ливия стали тем местом, где возродилась активная ближневосточная политика Москвы. Посмотрим, к чему она приведёт.
Основным торговым партнером России в регионе является Турция, по крайней мере пока. Она же – основной конкурент. Важнейшим стратегическим партнёром в противостоянии исламистскому терроризму и в модернизации страны – Израиль. Главным союзником в борьбе с распространением афганских наркотиков и салафитского радикализма – Иран. Арабские монархии – основной конкурент России по экспорту нефти и природного газа на европейский рынок (хотя с ними удалось наладить взаимовыгодное партнёрство в этом вопросе) и главный источник организации и финансирования исламистского джихада на
Москва поддерживает по мере возможностей отношения с Западом – источником инвестиций (до кризиса 2014 года, спровоцированного поддержкой США и ЕС переворота на Украине) и рынком сбыта российских энергоносителей. Россия стремится дистанцироваться от проблем, которые военно-политические провалы в Ираке, Афганистане, а также поддержка «Арабской весны» навлекли на ЕС и США. Неосмотрительно поддержав Запад в ООН в отношении Ливии, результатом чего стала интервенция, распад этой страны, убийство её лидера Муаммара Каддафи и превращение Ливии в территорию неконтролируемого транзита нелегальных эмигрантов из Африки и стран БСВ в Европу, Россия воздерживается от автоматической поддержки западных инициатив, а в случае Сирии последовательно блокирует их в ООН.
При этом Россия пока не ввязывается в обычное для СССР лобовое противостояние с Западом, которое традиционно инициировалось режимами БСВ, а по таким вопросам, как сирийская химическая или иранская ядерная программа, выступила единым фронтом с «мировым сообществом», расходясь со странами западного блока лишь в частностях. Подписание в июле 2015 года соглашения «Шестёрки» переговорщиков с Ираном без активного участия Москвы не было бы возможным и для возвращения к этому соглашению, из которого президент США Дональд Трамп вывел Соединённые Штаты, Россия сменившему его президенту Джозефу Байдену важна.
Присутствие России в G-8 до украинского кризиса 2014 года, начала по инициативе администрации президента США Барака Обамы новой «холодной войны» и в G-20 позволяло ей координировать ближневосточную политику с государствами развитого мира теснее, чем когда бы то ни было в период после Октябрьской революции. Переориентация отечественной политики на БРИКС и ШОС в рамках «разворота на Восток» стала ответом на антироссийский курс стран НАТО и ЕС. В то же время это именно российская политика и с этим связаны её расхождения с политикой США и ЕС, в основном объективные, хотя иногда имеющие личностную или ведомственную основу.
Дестабилизация и радикальная исламизация арабских стран, победа талибов и рост производства наркотиков в Афганистане, деятельность Саудовской Аравии и Катара как центров обеспечения и координации радикальных исламистов на Северном Кавказе и в других российских регионах, перспективы утечки за пределы Пакистана составляющих его ядерного комплекса относятся к главным ближневосточным угрозам России. Это же можно сказать об опасности радикальной исламизации Центральной Азии и надвигающейся из Афганистана «Центральноазиатской весне».
В то же время отечественные инициативы на Ближнем и Среднем Востоке, как правило, имеют инерционный характер – по крайней мере за пределами непосредственной сферы интересов президента Путина. Часть этих инициатив связаны с традицией внешнеполитических ведомств и международных организаций, не имеющей отношения ни к российским интересам, ни к региональной реальности. Именно к этой категории относятся ближневосточное урегулирование, конференции по правам человека и миротворческие миссии ООН, а также вопрос безъядерной зоны на Ближнем Востоке.