Котел
Шрифт:
Каждый из его четверки F-15 был вооружен четырьмя "Спарроу-Воробьями" и четырьмя ракетами "воздух-воздух", расположенными под фюзеляжем по бокам гирлянды самоотделяющихся топливных емкостей. Хотя "Иглы" могли нести на себе новейшие ракеты AMRAAM, на вооружении у поляков было всего несколько этих превосходных "серебряных пуль". Они предназначались для защиты только собственной территории. "Такое решение было справедливо", – считал Тадеуш. Но сейчас он больше думал о безопасности того кусочка польской территории, которую представляла его тесная пилотская кабина.
Скорость полета
Поляки отключили радары, чтобы полностью скрыть от врага свое приближение. Войцик конечно хотел бы держать включенными пилотские "глаза", но он понимал, что они вряд ли принесут пользу, так так их "цель", как насытившийся хищник, пробирающийся в свое логово, была ниже облачной пелены на высоте не более ста метров над пересеченной местностью.
Бесстрастно-ровный голос управляющего полетом с земли продиктовал:
– "Голубой полет"! Эскадра в десяти километрах. Пеленг – один-семьдесят пять.
Сердце Тэда забилось еще сильнее. Приближался момент, когда можно будет оживить их локаторы. Его четверка выйдет на рубеж радарной ракетной атаки через тридцать километров – при их скорости это одна минута полета.
План сражения был таков: включить радары, тут же отключить их и тут же задействовать "Спарроу", выпустив "воробышков" на волю прежде, чем "Торнадо" успеют прореагировать. Хотя, разумеется, они откроют яростный ответный огонь, но первый залп нарушит порядок армады ЕвроКона и заставит их маневрировать, расходуя лишнее топливо. В данное время вражеские пилоты уже утомлены и поглощены одной мыслью – скорее убраться прочь из недружественного воздушного пространства. Может быть, у некоторых машин есть неисправности, а кто-то уже почти исчерпал запас топлива. Одним словом, они стали сейчас легко уязвимы. А то, что они немцы, то есть извечные враги, сделает съеденный поляками пирог еще вкуснее.
Адреналин бушевал в его крови, искажая ощущение времени. Секунды казались минутами. Он не отрывал взгляда от часов на панели. Стрелка показала, что они вышли на рубеж атаки. Но контролирующий прибор молчал, не подавая сигнала тревоги. И Тадеуш подчинил свою волю этому прибору. Чем ближе враг, тем лучше. Он рискнул чуть повернуть голову и поискать взглядом товарищей, но они, выстроившись в линию с интервалом в полкилометра, были невидимы в темноте.
Стрелка часов передвинулась на несколько делений и приблизила их к врагу еще на двенадцать километров. Внутренний голос сказал ему – пора! Он включил микрофон. Губы его шевельнулись.
– "Голубой полет"! Включаемся!
Ответные щелчки в микрофоне означали, что сигнал принят тремя остальными пилотами.
Сперва изображение на дисплее радара выглядело как бесформенное скопление пятен различной величины. Работая в бешеном режиме, радарный компьютер очищал картинку от погодных помех. После третьей "чистки" Войцик увидел уже явственно различимые точки, расположенные в определенном порядке. Вот они, наконец, – три связки вражеских самолетов по одной паре в каждой и отставший "одиночка" – чуть позади. Искусство управляемой радарами атаки с дальней дистанции заключалось в том, чтобы не выпустить сразу более
Он нажал кнопку на рычаге, фиксируя этим движением точку на экране дисплея, которая станет его мишенью. Крошечный квадрат тотчас же обрисовал эту точку, как бы выделив ее из остальной массы точек и пятен.
Вражеский борт находился слишком далеко внизу, чтобы его радар мог "увидеть" Войцика, атакующего сверху и сзади... Поэтому Тэд дал своим ведомым время, измеряемое несколькими толчками пульса, чтобы каждый успел обрисовать квадратиком свою мишень, и после этого нажал "пуск".
Грозное шипение и отсвет от пламенной вспышки ракетного выхлопа сообщили Тадеушу, что пусковое устройство сработало и "воробей" вылетел из гнезда. Зеркало кругового обзора отразило три другие вспышки. Его ведомые почти не отстали от командира.
Маленький мальчик, который до сих пор жил в душе взрослого лейтенанта 1-го класса Тадеуша Войцика и обожал фейерверки и салюты в праздничные дни, жаждал проследить огненный путь ракет, вплоть до конечного взрыва, но пилот заставил себя вернуться к действительности. А она требовала мгновенных решений...
Немцы, получив от своих приборов тревожный сигнал, начали маневрировать. Боевой компьютер "Орла" уже отобрал и произвел необходимую проверку следующего "Спарроу", и Тэд снова нажал кнопку.
Выпуск двух ракет по такой ценной мишени, как "Торнадо", был вызван необходимостью иметь гарантию ее поражения.
Опытный и талантливый летчик мог бы искусным маневром или благодаря везению убежать от первой ракеты, но второго пуска он уже просто не успел бы увидеть.
Впереди Тадеуша возникали из тьмы ответные ракеты врага. Они стремились вверх, туда, где разряженный воздух позволял им передвигаться со скоростью, вчетверо превышающей звуковую. Когда их жизненная сила выгорала дотла и моторы умирали, они все же упорно, повинуясь инерции, карабкались по заданной траектории, растворялись в темноте, чтобы, достигнув предельной высоты, вслепую упасть на свои мишени. Такова была дьявольская задумка их конструкторов.
Тэд вновь включил микрофон.
– Выходим на вираж.
Он принял это решение не только с целью сберечь топливо, но и чтобы избежать опасного сближения с противником. Превосходные по всем своим качествам "Спарроу" имели один изъян. Атакующий должен все время держать свою мишень в луче радара, как бы освещая ракете путь вплоть до соприкосновения с целью. Даже на такой ничтожной дистанции полет ракеты занимал около минуты, и только отсутствие истребителей ЕвроКона спасало польские истребители от их нападения в этот минутный интервал, в котором все четыре машины должны под управлением ведущего держаться строго определенного курса и одной и той же высоты, не имея права увернуться от вражеского огня.