Котёнок и его человек

Атаманов Михаил Александрович

Голос моего собеседника был хриплым и старческим. А ещё я обратил внимание на появившуюся седину в его волосах. Очень сильно сдал мужик за одну-единственную ночь.

— В смысле? Как убил? — Не понял я, о чём сейчас говорит Инженер.

Макс Дубовицкий указал дрожащей рукой на здание склада. Точнее, на точку позади этого строения.

— Все, кто официально числился в списках жителей «Приюта Кузьмича» были обречены. Люди возрождались тут и умирали снова и снова. Через пятнадцать минут. Через сорок пять минут. Через два с четвертью часа. У кого не было четырёх жизней в запасе, все погибли. Сам я потерял четыре жизни в эту ночь. Осталось две…

Страшно было слышать

такое и особенно понимать, что этот десяток людей, кого я вижу во дворе — скорее всего, последние оставшиеся в живых жители «Приюта Кузьмича». У моей подруги Шелли оставалось в запасе всего три жизни, а это значит… Я отвернулся от Инженера, чтобы он не видел моего помертвевшего лица.

— А Варя жива, — ответил Макс Дубовицкий на заданный самым первым вопрос. — Пришла утром жива-целёхонька с твоим котёнком на плече. Сказала, что её огромная ящерица взбесилась от криков летающей твари и умчалась вдаль, унося на себе наездницу. Варя запуталась ногой в стремени и долго не могла ни спрыгнуть с обезумевшего животного, ни взобраться обратно в седло. Но всё обошлось. Сейчас моя дочь с твоей Шелли направились вон туда, — Инженер указал на задние ворота, выходящие к огненному валу.

Что?! Шелли жива!!! Я со всех ног побежал в указанном направлении. Огненный вал давно потух, поскольку никто не поддерживал костёр этой ночью. И я действительно увидел Варю и Шелли, что-то высматривающих в густой траве вдалеке на другом конце речного острова. Я перепрыгнул через ров и с радостным воплем побежал девушкам навстречу. На бегу широко расставил руки, собираясь обнять Шелли. Но ко мне с радостными криками бросились сразу обе девушки.

— Серрржант, ты жив!

— Андрей!!! Я боялась, что потеряла тебя…

Получилось неловко. Но я поймал и обнял обеих, крепко прижав к себе, не сдерживая слёз радости и покрывая поцелуями не только Шелли, но и Варю. Никто из девушек не возражал. Лишь через минуту Варя робко напомнила, что у меня вообще-то другая подруга, и попросила отпустить её. Я тут же разжал объятия. Красная словно рак Разведчица отступила, поправила на себе гимнастёрку и попросила больше так никогда не делать.

Историю ночных скитаний Вари я уже знал, а вот Шелли хотел послушать. Оказалось, что моя подружка, убегая от преследующей её альфы по коридору большого дома… свалилась в открытый в подпол люк. Мальчишка по имени Антон как раз спускался вниз, прячась от опасности, и обезумевшая от страха девушка вайхов налетела на пацана, вместе с ним кубарем свалившись вниз. Крышка захлопнулась, и эти двое провели в тёмном подвале всю ночь, трясясь от страха, перемещаясь и слыша царапанье пытающихся добраться до них ночных бестий. Лишь утром с первыми лучами солнца оба выбрались наружу.

— Смотри, что мы нашли тут за оградой, — Шелли протянула мне небольшой одноручный арбалет.

Какая знакомая вещь… Это изящное оружие я видел у Воительницы шерхов! Выходит, Авелия была тут прошлой ночью. Так вот из-за кого появилась третья альфа! Возможно даже представительница невидимой расы нарочно пришла сюда под вечер, чтобы инициировать появление более сильных бестий и ухудшить положение жителей? Если так, то Авелия перестаралась, сама погибнув от зубов ночных бестий.

Тут наше внимание привлёк раздавшийся со стороны посёлка звук металлической колотушки. Кто-то призывал всех выживших собраться. Мы поспешили в посёлок.

И, как и все остальные жители, стали свидетелями забавного эпизода — из стоящей во дворе огромной наполненной водой и накрытой крышкой бочки вылез Философ, замёрзший до синевы и дрожащий словно осиновый лист. Выяснилось, что едва живой от холода и страха Философ просидел

всю ночь в бочке под водой, дыша через толстую тростинку. Лишь слышимый даже под водой звук колотушки подсказал учёному, что его мучение окончилось, и можно вылезать.

Анна тут же увела пострадавшего в лазарет. Остальных выживших Макс Дубовицкий призвал подойти ближе. Завладев вниманием собравшихся, Инженер объявил:

— Из трёх лидеров игрового клана «Приют Кузьмича» я остался последним. Но как показала эта жуткая ночь, я совершенно не гожусь на роль лидера. Во мне слишком много человеколюбия и гуманизма, и я не в силах отказать никому, даже когда такое решение критически необходимо для блага всего коллектива. А потому, если кто-то хочет возглавить посёлок, я с готовностью назначу его лидером, передав ему все игровые функции управления кланом!

Все собравшиеся молчали, шокированные услышанным. Выждав с полминуты и не обнаружив добровольцев на роль руководителя, Макс Дубовицкий объявил:

— Что ж, раз никому это не нужно, я распускаю клан «Приют Кузьмича»!

Глава тридцать седьмая. Приют Громыхайло

Утро выдалось солнечным, безветренным и по летнему тёплым. Чудесная погода. Вот только на настроении жителей это совершенно не отражалось. Люди ходили мрачные и подавленные. Я насчитал в посёлке четырнадцать выживших. С котёнком выходило пятнадцать. Не так уж мало, если подумать. Когда неделю назад Сержант с сестрой и питомцем прибыли в «Приют Кузьмича», тут проживало семнадцать жителей, почти столько же. Вот только тогда это был сплочённый коллектив, гордящийся «Приютом Кузьмича», верящий в дальнейшее развитие посёлка до большого города, готовый защищать свой общий дом и работать на благо всех жителей.

Да, внутренние противоречия и тогда существовали. Так, я когда-то подслушал из разговоров, что второму по силе бойцу посёлка Громыхайло отказали в праве войти в число руководителей, и он затаил обиду. Кузьмич почему-то недолюбливал Ашота, и Пекарь отвечал старику тем же, хотя причину их взаимной неприязни я не выяснил. Старший из Охотников Олег Николаев в своё время сильно «поцапался» с Максом Дубовицким из-за того, что попробовал приударить за его дочерью. Ещё я слышал, что одного из погибших этой ночью Строителей буквально за день на нашего появления в «Приюте Кузьмича» чуть не выгнали из-за того, что начал жевать наркотические грибы. Но все эти трения и недовольства были всё же локальными и вполне решаемыми. «Приют Кузьмича» худо-бедно обеспечивал себя едой, постепенно отстраивался и вполне мог защититься от ночных бестий.

Сейчас всего этого не было. Ни одного Охотника. Ни одного сильного бойца, способного победить альфу. А главное, пропало чувство единства, сплачивавшее людей. Пропала вера в будущее речного посёлка. Каждый из выживших теперь стал сам за себя. Двое Строителей таскали с общего склада камни и костяные бронепластины гига-варанов, укрепляя стены своих комнат. Малолетний Антошка заперся в подвале с похищенными с кухни остатками продуктов и отказывался выходить. Анна в чёрном траурном платке сидела с потухшими глазами на крылечке опустевшего дома, молча смотрела в одну точку и на происходящее вокруг не реагировала. Сержант и его сестра отсыпались после бессонной ночи. Варя с Шелли куда-то запропастились, взяв Длинношеюю и Катю — как предположил Эдуард Самарский, разочаровались в жизни на речном острове и ушли в Орши-Ур проситься к Громыхайло. Сам Механик тоже склонялся к такому выбору, вот только не знал дороги в заброшенный посёлок вайхов.