Котенок. Книга 2
Шрифт:
Она убрала портфель под парту.
— У меня к тебе, Волкова, есть ещё один вопрос, — сказал я. — Ты пишешь стихи на заказ?
— Как это?
Алина повернула ко мне лицо — блеснула белая полоса на правой брови.
— Хочу исполнить песню, где упоминался бы Котёнок, — сказал я. — Не тот, который пушистый и с хвостом — другой. Думаю, ты поняла, о ком речь. И чтобы она звучала от лица мужчины: парня примерно нашего с тобой возраста.
Волкова усмехнулась.
— Хочешь спеть о себе? — спросила она.
«Мне просто нужна песня для мужского голоса, — подумал я. — Не говорить же тебе об этом прямо; после того, как ты
Покачал головой.
— Не совсем. О Котёнке там можно просто упомянуть: сказать вскользь, словно между прочим. А песня должна быть о простом парне. Скажем: из ПТУ. Начало примерно такое: «Ты учишься в школе, а я — в ПТУ…» Как-то так.
Алина усмехнулась.
— Тебе нужен гимн ПТУшника? — сказала она.
— Точно!
Я улыбнулся.
Добавил:
— И чтобы там «на горизонте» промелькнул Котёнок.
Волкова пожала плечами.
— Ну, я могу попробовать…
— Попробуй, пожалуйста, — сказал я.
Алина снова достала из-под парты портфель, извлекла из него блокнот. Я сказал ей, что стихотворение о Котёнке мне нужно не срочно. Но мои слова заглушил звонок на урок.
На перемене после первого урока меня отыскал Рокотов. Сергей пожал мне руку. Отвёл меня в сторону от окружавших меня одноклассников (и одноклассниц).
— Ну что, спросил у него? — поинтересовался Рокот.
Я кивнул.
Ответил:
— И даже больше: заказал ему стихи для песни.
Сергей улыбнулся.
— Напишет? — спросил он.
— Скоро узнаем, — ответил я.
После четвёртого урока Алина протянула мне открытый блокнот.
— Кажется, всё, — сказала она. — Не знаю, как получилось. Сочиняла наспех, почти не задумываясь. Раньше так не делала. Рифмы получились… так себе. Посмотри.
Я взглянул на исписанную мелким почерком страницу.
Прочёл:
— Ты учишься в школе, а я в ПТУ. Ты играешь на флейте, а я — на гитаре…
Кашлянул.
— А нельзя ли флейту заменить на другой музыкальный инструмент? — спросил я.
— Зачем? — удивилась Алина.
— Хм. Я так хочу.
Волкова пожала плечами.
— Хорошо, — сказала она.
Зачеркнула «на флейте» — написала «на скрипке».
— Ты учишься в школе, а я в ПТУ. Ты играешь на скрипке, а я — на гитаре…
Я кивнул головой и заявил:
— Другое дело! Стало гораздо лучше. Без флейты. Спасибо. Кукушкина была права: Волкова, ты гений!
Сочинение музыки для «Гимна ПТУшника» сдвинуло работу над книгой на вечер. Потому что я бренчал на гитаре только до маминого прихода. Мотив будущей песни я придумал ещё в школе. Но по нынешним временам он звучал слишком необычно. Потому я понемногу добавлял ему попсовости. Помнил, что предстанет он на суд слушателей не в тёмной подворотне, а в танцевальном зале. Поэтому вплёл в музыку популярный сейчас ритм и отказался от вертевшихся в голове мудрёных музыкальных форм. Выбрал «классический» вариант структуры песни: «куплет-припев», при котором припев выделялся и словно противопоставлялся куплету. Но от «прорывного припева» отказался: всё же написанный Алиной припев не предполагал резкой смены динамики, а я сочинял мелодию для стихов — не укладывал стихи на уже готовую музыку.
Отказался я и от аранжировок уже известных мне композиций —
В среду после школы я снова вооружился гитарой, уселся на кровать и продолжил работу над композицией. К тому времени окончательно представил в уме конечную цель своих трудов. Напомнил себе, что не ищу признание «экспертов», а борюсь за интерес публики. Поэтому не уходил от «попсовости» мотива, следил за соблюдением «танцевального» ритма. Определился с рефреном: проиграл на гитаре несколько его вариантов. Прокрутил их и в уме: но уже в том варианте, какой выдаст вокально-инструментальный ансамбль Рокотова. Выбрал оптимальный (с моей точки зрения). Уложил на него слова стихотворения — спел припев в полный голос, прислушиваясь к звучанию нот. Мысленно вынес вердикт: «Сойдёт для сельской местности». Вернулся к проработке вступления: именно оно настраивало слушателей на «правильное» восприятие песни.
Сборку составляющий композиции я произвёл в четверг: внёс поправки в переходы и слегка укоротил концовку. Проиграл мелодию полностью (и мысленно, и на гитаре). Потом проделал то же самое, но уже с наложением слов. Хмыкнул, покачал головой. Отметил, что как ни старался «идти в ногу со временем», но всё же сотворил оригинальную по нынешним временам «вещь». По собственному опыту помнил, что «оригинальная» — далеко не всегда синоним слова «клёвая», популярного в моём десятом «А» классе. Снова напомнил себе о том, что не создавал шедевр, и что потратил на «Гимн ПТУшника» предназначенное для работы над рукописью время. «Нет предела совершенству», — пробормотал я и вернул гитару на шкаф. Усмехнулся. И снова воскресил в памяти рефрен. Мысленно пропел его и прикинул реакцию публики на упоминание Котёнка — так и не понял: понравятся ли школьникам подобные строки.
В пятницу (второго октября) я снова нарушил график работы над книгой: отправился на репетицию концерта. Вошёл в актовый зал, когда там уже собрались почти все артисты. Поздоровался с Полковником и со Снежкой. Отметился у организаторши концерта. Вместе с Рокотом и Чагой занял место в первых рядах около сцены — дожидался сигнала к началу представления. От Рокотова узнал, что петь на сцене сегодня не будем. Генеральная репетиция, со слов Сергея, подразумевала отработку очерёдности выхода на подмостки и координацию наших «номеров» с работой ведущий концерта. Узнал, что мои «номера» разбросали по всему сценарию праздника. Я трижды за концерт выходил на сцену — в соответствии с объявленной мне очерёдностью. Каждый раз, когда подходил с гитарой в руках к стойке для микрофона — слышал восклицания из зала («Котёнок!») и слова организаторши о том, что «прозвучала» такая-то «музыкальная композиция».