Котлы 41-го. История ВОВ, которую мы не знали

Исаев Алексей Валерьевич

Такая двойственность положения — наступательные задачи при отсутствии наступательных действий — привела к тому, что центр тяжести усилий командарм 38-й создавал на крайней точке своего левого фланга, на фронте 5-го кавалерийского корпуса. При этом против острия ударной группировки немцев в районе Кременчуга, упорно продвигающейся на север, плотность построения войск армии Н. В. Фекленко была невысокой. Разбросанные веером по дуге фронта неприятельского наступления силы 38-й армии таяли под нажимом сосредоточенных ударов врага и медленно отходили в разных направлениях от плацдарма. 297-я и 212-я стрелковые дивизии, сдерживая наступление 125-й, 239-й и 257-й пехотных дивизий, отходили на северо-запад вдоль левого берега Днепра. Их соседи на другом берегу Псела, 300-я и 199-я стрелковые дивизии отходили на север, обороняясь против немецких 101-й и 100-й легкопехотных и 57-й пехотной дивизий. Наконец, 5-й кавалерийский корпус и 304-я стрелковая дивизия отходили с боями на восток

и северо-восток, ведя бои против 97-й легкопехотной и 76-й пехотной дивизий.

С 38-й армией взаимодействовала 15-я авиационная дивизия, вооружённая бомбардировщиками СБ. В период борьбы с 1 по 10.9 в течение четырех дней соединение фактически не участвовало в боях ввиду плохой погоды (5, 8, 10 сентября) и перебазирования (9.9). Следовательно, в дни наиболее напряжённой борьбы на Кременчугском плацдарме (8, 9, 10 сентября) наша авиация в боях не участвовала. Если теперь из оставшихся шести дней исключить один день (2.9), отданный для нанесения удара в районе Черкассы, то для борьбы в решающем пункте фронта под Кременчугом на долю авиации было отведено 5 дней. В эти дни 15-я авиадивизия давала в среднем по 100 самолетовылетов в день. Очевидно, что для борьбы с переправляющимися силами восьми пехотных дивизий противника на широком фронте (30 км) этих усилий со стороны авиации было далеко не достаточно. Характерной чертой действий 15-й авиадивизии было производство большинства атак по целям противника, находившимся в непосредственной близости от наших боевых порядков, и весьма малое количество атак по целям на противоположном берегу Днепра, то есть в пунктах, где противник накапливался для переправы. То есть указания командования фронта были попросту проигнорированы.

Несмотря на неудачу в организации контрудара, на кременчугском направлении ещё не сложилась наступательная группировка противника, которую можно было бы расценить как серьёзную угрозу существованию фронта. На плацдарме советской разведкой отмечались только пехотные соединения, и это соответствовало реальному положению вещей.

Итоги и уроки.

Одним из главных виновников сентябрьских событий под Киевом в 1941 г. обычно называют А. И. Ерёменко. Не имея иллюзий о полководческих способностях товарища Ерёменко, автор вынужден в данном случае встать на его защиту. Те задачи, решения которых от него требовали, не были решены с самого начала войны. Разгромить 2-ю танковую группу было задачей на тот момент практически нереальной. И позволю себе предположить, что Верховное командование об этом догадывалось. На что же надеялись в Генеральном штабе Красной армии, планируя Рославльско-Новозыбковскую операцию Брянского фронта?

Постановка подчинённым невыполнимых задач — это один из распространённых управленческих приёмов. Частным и потому более очевидным его случаем является назначение заводу невыполнимого плана. Например, заводу предписывается выпустить за год 1000 танков. Производственники выбиваются из сил и ударным трудом выжимают из людей и оборудования 300 танков. Руководство мягко журит заводчан за невыполненный план, невнимательно слушает рассказы о срывах поставок от смежников и неопытность молодых рабочих, раздаёт несколько грамот за ударный труд и вполне удовлетворяется тремя сотнями танков. Если бы заводу изначально был спущен реальный план на 300 машин, он вряд ли был бы выполнен. В лучшем случае с конвейера сошло бы 200-250 машин. Про остальные были бы рассказаны истории о смежниках и молодых рабочих. По тому же принципу строилась постановка задач и в других областях. Руководство поднимало планку требуемого несколько выше желаемого на самом деле и тем самым обеспечивало достижение результата. В военном деле командующим фронтами, армиями приказывали, если утрировать, «окружить, разгромить и взять Берлин ко вторнику». Но при этом удовлетворялись куда более скромными результатами.

Примерно так же была поставлена задача перед командующим Брянским фронтом. А. И. Ерёменко должен был не столько разгромить (то есть довести до небоеспособного состояния), сколько создать трудности в продвижении 2-й танковой группы в южном направлении.

Косвенным свидетельством того, что А. И. Ерёменко были поставлены задачи по «выпуску 1000 танков», являются награды и назначения. 11 сентября 1941 года генерал-лейтенанту А. И. Ерёменко «за отличное руководство боевыми действиями на фронте» присвоено воинское звание генерал-полковника. За «проявленные мужество и героизм, организованность при нанесении ударов по противнику» 18 сентября 1941 года 127-я стрелковая дивизия была переименована во 2-ю гвардейскую стрелковую дивизию.

Одним словом, действия Брянского фронта в августе-сентябре 1941 г. ничем не хуже, хотя, впрочем, и не лучше многих других наступлений Красной армии. Рославльско-Новозыбковская операция не решила поставленных сверхзадач, но более-менее удовлетворительно справилась с задачей сковывания части сил 2-й танковой группы.

События конца августа и начала сентября 1941 г. также показали, что для армии XX столетия даже такая крупная река, как Днепр, не является непреодолимой преградой.

На протяжённом фронте, занимаемом советскими войсками на Днепре, неизбежно удавалось нащупывать слабые места и закреплять плацдармы. Далее все уже было делом техники. Наплавные, сборные мосты в дальнейшем позволяли обеспечивать переброску на захваченный плацдарм пехотных и танковых дивизий. Главный плацдарм операции двух групп армий был немецким командованием создан именно по этому принципу. В сравнительно пустынной местности был захвачен плацдарм, который затем был расширен до такой степени, что на нем поместилось два армейских корпуса. После этого, как мы увидим в следующей главе, на этот плацдарм были переброшены танковые дивизии (напомню, что в немецкой танковой дивизии было около батальона танков, 2500 автомашин различных типов, артиллерия, тягачи, мотоциклы). То есть в удобном с тактической точки зрения месте был создан плацдарм и к нему с нуля была построена коммуникация, способная пропустить крупную массу механизированных войск и обеспечить их снабжение в ударе в глубину. Самым же главным выводом, который мы должны сделать из событий первой декады сентября, является констатация печального факта — советскому командованию не удалось вскрыть действительные планы противника. И что ещё важнее — это было практически нереально сделать в той обстановке. Группировка подвижных войск на Кременчугском плацдарме к 10 августа не сложилась ни в разведсводках штаба фронта и направления, ни в реальности. Только в разведсводке № 72 штаба Юго-Западного фронта от 5 сентября мы находим рыхлые контуры догадок о планах противника:

«В районе Кременчуг противник форсировал р. Днепр крупными силами (3-4 пд). Для развития успеха в северном направлении противник, по-видимому, будет перебазировать силы с других участков. Нужно также ожидать переброски на данный участок мотомехчастей с юга» [69] .

«Нужно ожидать» это только предположения, которые, как говорится, к делу не подошьёшь. Идо 11 сентября объективных данных, свидетельствующих о рокировке на Кременчугский плацдарм подвижных соединений, не было. Южная «клешня» классических «канн» пока существовала только в совершенно секретных приказах немецкого командования. Концепция ведения боевых действий Юго-Западным направлением строилась на предположении, что предстоит отражать удар только одной танковой группы.

69

Сборник боевых документов ВОВ. Выпуск № 40. М.: Воениздат, 1960. С. 150—151.

Окружение армий ЮЗФ и бои в окружении. 10-26 сентября.

Основным средством обмена информацией и принятия решений в последние две недели существования Юго-Западного фронта были переговоры между штабом фронта и Верховным командованием.

Тексты этих переговоров неоднократно цитировались в различных изданиях. Попробуем посмотреть на них глазами человека, у которого нет информации о последующих событиях. Забудем на секунду, что произошло 10-26 сентября 1941 г., ведь этого не могли знать командующие и начальник Генерального штаба маршал Б. М. Шапошников. Участники переговоров достаточно чётко формулируют своё видение обстановки и вытекающие из этого видения решения. Попробуем же ответить на вопрос: «Соответствовало ли понимание обстановки принимаемым решениям и не присутствовали ли какие-то другие факторы, мешающие правильным решениям?»

Переговоры Б. М. Шапошникова и М. П. Кирпоноса.

В ночь на 11 сентября (в 1 ч. 15 м. до 2 ч. 07 м.) состоялись переговоры командующего войсками Юго-Западного фронта генерал-полковника М. П. Кирпоноса с начальником Генерального штаба маршалом Б. М. Шапошниковым.

Переговоры эти являются ключом к оценке обстановки советским командованием и во многом определили дальнейшее развитие событий.

У аппарата Кирпонос, Бурмистенко, Тупиков. «Здравствуйте, товарищ маршал!»

Шапошников: «Здравствуйте, тов. Кирпонос, Бурмистенко и тов. Тупиков.

Вашу телеграмму о занятии противником Ромны, и поэтому о необходимости скорейшего отхода, Ставка Главнокомандования получила. Однако из тех данных, которые имеются в Ставке о занятии Ромны противником, а именно [что] авиационной разведкой был обнаружен в 13.25 и в 14.25 подход двух колонн автомашин с танками и скопление танков и автомашин у деревни Житное к северу от Ромны. Судя по длине колонн, здесь небольшие части, примерно не более тридцати-сорока танков. По непроверенным данным, из Сумы якобы в 16.00 10.9 в Ромны высажен с восьми машин десант. Одна из этих машин якобы была уничтожена нашей авиацией. По-видимому, часть подвижных войск противника просочилась между Бахмачом и Конотопом. Все эти данные не дают ещё оснований для принятия того коренного решения, о котором Вы просите, а именно — об отходе всем фронтом на восток. Нет сомнения, что занятие Ромны может создать известное паническое настроение, но я уверен, что Военный совет фронта далёк от этого и сумеет справиться с эпизодом у Ромны.