КОТнеппинг. Помеченная территория
Шрифт:
– Я не хотел, чтобы вы меня видели, но все-таки вынужден был вам показаться ради вашего спасения, – грустно сказал Франки.
– Вы наш ангел-хранитель! – радостно заверещала Кошарель. – И ничуть вы не страшный, а стеклянный глаз вам даже идет.
Франки стеснительно опустил большую голову и нажал лапой на какую-то кнопочку под столом. Механические руки спустились с потолка, сняли тяжелую крышку с нашей стеклянной тюрьмы.
– Извините, что я так долго возился, – сказал наш благодетель, когда мы спрыгнули на пол и наперебой начали его благодарить. – Мне пришлось стащить
После этого он провел нас до самого выхода из лаборатории.
– Дальше я не смогу идти, – грустно сказал Франки. – Мне так приятно было пообщаться с вами! Ведь я почти не разговариваю с живыми кошками и котами.
Мы долго благодарили его за наше спасение, обещали обязательно писать ему и навестить, если представится возможность. Кошарель на прощание даже лизнула его в щечку. Он застеснялся, пожелал нам обязательно отыскать Мурчеллу и удалился восвояси.
Выбравшись за пределы лаборатории, мы холодно распрощались друг с другом и разбежались по домам.
«Ведь мы могли погибнуть из-за самоуверенности этого дурацкого Ричи! – думала я, еле передвигаясь от усталости. – А он, этакий хам, даже не извинился! Правильно его доктор назвал. Он и есть самая настоящая свинья, только мохнатая».
Наконец я без задних лап завалилась спать возле теплой батареи. Ничего удивительного в этом не было. Некоторые и за всю жизнь столько не нервничают, сколько я за один день.
Глава одиннадцатая,
В подвале старого дома было очень тихо. Едва слышно постукивали клавиши ноутбука, который не работал без подключения к сети. Батарея села намертво.
«Непроглядная тьма окутала большой город, и только редкие вспышки молний бесцеремонно вторгались в вечерний покой».
Ричард, как и всегда, сочинял очередной детективный шедевр, помогая своему двуногому. Тот лежал, уткнувшись лицом в подушку, и неслышно сопел. Да, совсем недавно его любили, у него была постоянная работа, куча денег, верная семья, читатели и поклонники, но в какой-то момент все кончилось.
Добрый и мягкий человек пытался бороться, сопротивляться судьбе, но получалось все хуже и хуже. Наступил миг, когда он опустил руки и больше не пытался встать в полный рост.
Ричи понимал, что долго так продолжаться не может. Он очень любил своего двуногого и больше всего на свете переживал о том, что когда-нибудь за человеком придут санитары и увезут его в лечебницу. Чтобы как-то отсрочить этот трагический момент, кот писал по ночам вместо человека. Наутро писатель неизменно включал ноутбук и читал новые тексты.
– Черт, мастерство не пропьешь, – бормотал он. – Стиль, конечно, смазанный, опечатки, но какие идеи! Дивный текст! Все же я не бездарность! В меня никто не верил, а я всем докажу!.. – Потом он крепко обнимал
Писатель, абсолютно уверенный в том, что все это накропал именно он во время приступа вдохновения, относил сочинения своего кота в издательство. Старый седой редактор, похожий из-за своих очков-половинок не то на волшебника, не то на ученого, каждый раз недоверчиво качал головой. Он никак не мог поверить в то, что этот измученный человек может так складно сочинять детективы. К тому же для него, книжного зубра, прочитавшего неимоверное количество остросюжетных повестей, было очень странно, что в произведениях писателя так часто фигурируют кошки.
Вряд ли редактор знал, что коты далеко не такие глупые, как думают люди. Зато Ричард, напротив, был абсолютно и небезосновательно уверен в том, что именно кошки превосходят в уровне интеллекта не только людей, но и вообще почти всех живых существ на планете, кроме, может быть, дельфинов. Коты, служившие на кораблях, рассказывали ему, что у дельфинов есть зачатки интеллекта, и они тоже могут переговариваться друг с другом и знают, что такое любовь. Настоящая, конечно, любовь.
«А уж какими идиотами становятся двуногие, когда влюбляются! – размышлял кот в те сладостные минуты, когда первые лучи солнца начинали прорезаться сквозь мутные стекла подвала. – Вот, скажем, я никогда не тратил свое бесценное время на такие глупости, как любовь. Но последние события отчего-то все чаще начинают наталкивать меня на амурные мысли. Интересно, почему так?»
На самом деле Ричи никак не хотел признаться себе в одной вещи, такой же простой, как обезжиренная сметана. Дело было в Пэгги. Эта взбалмошная чертовка взбудоражила холодное сердце кота-детектива и никак не хотела оставить его мысли. Каким-то девятым или десятым чувством – у кошек их сколько угодно – Ричи подсознательно ощущал, как смотрит на него Пэгги и расстраивается, если он, великолепный сыщик, игнорирует ее.
А уж Кошарель! Она же всякий раз норовит дотронуться до него своими прекрасными усами.
«Они красивые, эти кошки. Особенно Пэгги. Тут я, пожалуй, сделать ничего не могу. Но проявлять слабость – значит показать свою несостоятельность и непрофессионализм! Я просто не могу себе этого позволить!» – размышлял Ричи.
На следующий день после вылазки в институт крови котектив решил взять передышку в деле Мурчеллы. Он меланхолично нажимал лапами на клавиши ноутбука, но в его голове вертелась только одна тревожная мысль: «Если устал – отдохни. Но тогда ты никогда не будешь первым. Эрнесто Че Гевара».
Котектив любил выигрывать. Он был азартным котом, и любое поражение мгновенно заставляло его кровь вскипать. До вчерашней ночи Ричи не раз попадал в передряги. В его жизни были ситуации куда сложнее теперешней.
Именно поэтому Ричи никак не хотел признаваться себе в том, что расследование зашло в тупик. Нужно было срочно найти лазейку, придумать, кто и куда утащил Мурчеллу прямо со свадьбы. Но, как назло, ничего полезного в голове котектива не появлялось. Там прочно засела привлекательная мордочка Пэгги.