Котовский

Шмерлинг Владимир Григорьевич

В боях под Вознесенском погибло много красноармейцев. Товарищи подбирали их трупы в степи и везли за собой на тачанках, чтобы после боя похоронить с воинскими почестями.

К утру, когда буран стих, красноармейцы взорвали замерзшую землю, вырыли могилу и под звуки похоронного марша опустили в нее погибших в бою.

У открытой братской могилы собрались товарищи погибших. Комиссар кавбригады Христофоров снял фуражку; ветер развевал его заиндевевшие волосы. Комиссар говорил о том, как путем ожесточенной борьбы и великих жертв идет трудящееся человечество к освобождению от власти эксплоататоров.

В

этот же день на главной площади Вознесенска был устроен митинг, на котором перед жителями города выступил Котовский. Его жадно слушали. Но вдруг, во время своей речи, он услышал выстрелы со стороны реки. Комбриг вскочил на коня. Толпа расступилась. Котовский карьером помчался туда, откуда раздавались выстрелы. Христофоров и ординарцы едва поспевали за ним.

Отступивший противник за ночь собрал остатки своих сил и снова бросился на котовцев, пытаясь во что бы то ни стало выбить их из Вознесенска. На льду Буга разгорелась жестокая схватка. В разгаре боя на льду появился Котовский. Как вихрь прилетел он сюда, гневно сжимая в руках карабин.

Пулеметный эскадрон не прекращал стрельбы по белогвардейским цепям. Оказавшись под перекрестным огнем, белогвардейцы пытались отступить, но огонь настигал их всюду.

Тогда они залегли в снег и, замерзая, долго лежали, обстреливаемые со всех сторон.

У скованного льдом Буга почти целиком погиб деникинский полк, состоявший из офицеров… Все они были пьяны; у замерзших, убитых и раненых в вещевых мешках находили по нескольку бутылок водки со старой николаевской этикеткой.

…В боях под Вознесенском мчался вперед на заиндевевшем коне и Николай Островский. Это было первым боевым крещением кавалериста Островского. Под Вознесенском он был ранен. В избушке, на окраине города, был развернут приемный пункт, куда свозили раненых и метавшихся в тифу. И, может быть, оттуда, лежа на соломе, Николай Островский, как и герой его романа Павел Корчагин, писал своим близким:

«Дорогой браток… Стрельнуло меня пулей в бедро, но я поправляюсь… К матери я не попал, а получилось так, что теперь я есть красноармеец кавалерийской бригады имени товарища Котовского, известного вам, наверное, за свое геройство…».

Вознесенск в руках красных! Кавбригада получает новый приказ — преследовать противника дальше, овладеть станцией Березовка, разгромить последние силы «добровольческой армии», отрезать ей путь отступления через Днестр.

Скоро увидят бессарабцы свой родной берег! С каким воодушевлением двинулись полки! На многих бойцах были новые шинели — военные трофеи, захваченные в бою.

…Кавбригада вступила на широкий тракт немецкой колонии Воромс. Бойцы шли настороженно. Еще недавно кулаки немецких колоний поднимали мятежи и из окон больших опрятных домов не раз обстреливали красноармейские части.

На одной из улиц котовцы столкнулись с пехотой противника. Солдаты бросили оружие и подняли руки вверх. Их командиры удрали вперед на подводах. Котовский приказал отпустить пленных. К нему подбежали два солдата, одетые в английские шинели. Комбриг остановил коня. Солдаты передали ему письмо, в котором представители одного из белогвардейских полков писали красному командиру, «наступающему на Березовку», что он

может смело продолжать свое наступление, так как солдаты их полка будут стрелять вверх. Сдавшиеся в плен солдаты рассказали Котовскому, как укреплена Березовка.

Березовка была тем рубежом, где деникинцы намеревались оказать серьезное сопротивление частям Красной Армии.

Здесь было сосредоточено несколько тысяч хорошо вооруженных белогвардейцев.

Трудны подступы к Березовке. С горы противнику легко заметить приближение крайних частей. Котовский выслал вперед разведку. Нужно было двигаться особенно осторожно. Планы врага следовало расстроить неожиданным появлением.

Кавбригада приблизилась к Березовке.

Из десятков орудий, из бронепоездов белогвардейцы открыли ураганный огонь. Котовцы рассыпались по всей степи и, не обращая внимания на канонаду, в рассыпном строю наступали на Березовку.

Белогвардейцам казалось, что на них наступает целая армия. Никто из белых офицеров не мог понять, как это красные командиры двинули своих бойцов прямо навстречу огню.

Деникинские пехотинцы отказались выполнить приказ своего командования об отступлении. Они предпочли сдаться в плен красным, но кавалеристы-деникинцы, чтобы не допустить этого, начали рубить и расстреливать своих же.

В бою под Березовкой 3 февраля 1920 года котовцы навели ужас, панику и смятение на тысячные белогвардейские полки.

Белые удирали от котовцев на поездах и тачанках. Солдаты сотнями сдавались в плен. В Березовке были захвачены санпоезд, эшелоны с продовольствием и два вагона, до отказа набитые персидскими коврами.

Христофоров организовал в Березовке ревком, для работы в котором надо было выделить надежнейших бойцов в помощь местным работникам из беднейшего населения. Котовский дорожил каждым бойцом своей бригады, но для нового ревкома сам отобрал лучших людей.

Утром Котовский со станции Березовка связался по прямому проводу со штабом. Кавбригада ушла далеко от пехотных частей. Котовский просил немедленно перебросить к Березовке пехотные части, чтобы закрепить победу.

В то время, как кавалерийская бригада Котовского стремилась к Одессе, деникинские генералы успокаивали состоятельных одесситов, заверяя, что они удержат этот город — последний оплот Новороссии. Начальник укрепленного Одесского района генерал Стекхель и начальник гарнизона генерал Мамонтов в своих интервью утверждали, что красные встретят под Одессой серьезное сопротивление. На внешнем рейде Одесского порта стоял английский дредноут и другие военные корабли. Охрана порта находилась в руках английской военной миссия. Белое командование возлагало большие надежды на то, что англичане помогут им огнем.

25 января 1920 года «Одесские новости» торжественно сообщили о том, что «вчера, около шести часов вечера, один из союзных миноносцев дал три орудийных выстрела в Николаевскую сторону».

Но, несмотря на это, в городе уже шла негласная эвакуация. К причалам порта устремлялись экипажи, брички, тачки, груженные чемоданами, саквояжами и тюками. Белогвардейский сброд и оторопелые буржуа предчувствовали, что генеральская контрреволюция доживает на юге России свои последние бесславные дни.