Котуйская история
Шрифт:
– Я же сказал, он уже готовый.
– А ты кто такой, что - то я по голосу не определю?
– прохрипел Печенег.
– Борисенок.
– Слышь, ты, дверь открой.
– Мотя сказал никому не открывать.
На улице рядом с окном, уже кто-то стоял.
– Борисенок, позови-ка своего корешка Зяму, пусть выйдет, мне с ним побазарить надо,- послышался голос Печенега.
Леха и пацаны молча ждали. Мотя завалился на бок и похрапывал. Вдруг с улицы кто-то надавил на стекло, и оно со звоном рассыпалось по полу. Колыхнулась шторка и показалась голова парня. Якимок держал в руке стул, и как только шторка отдернулась, врезал по темечку, да так, что сидушка отскочила к потолку. Парень, изрыгающий матерки и вопли, из боязни остаться без головы, скрылся за уличной рамой. В тот же миг со
– Мотя, открой лучше, ты нам не нужен, мы только этих фырганов пополощем.
– А ты сунься, - Лешка погрозил Печенегу топором.
– Слышь, фраер, я же тебя на ремни порежу, теперь тебе хана.
– Вали, вали, а то без башки останешься, - Леха принял угрожающую позу.
Печенег не стал испытывать судьбу и крикнул своим:
– Пошли братва, мы их все равно выловим. А тебе и твоему Зяме, кое-чего порвем на клинья,- пригрозил он Лешке.
– Эту грозу, да на ночь,- огрызнулся Борисенок и подошел ближе к окну: Печенег и его компания вышли со двора на улицу.
В этот же вечер, Лешка с друзьями разыскал в Люблино дом, где проживал Славка Седой, но вышел его младший брат - Санек. Оказалось, что Славку уже два месяца, как арестовали и теперь он находится на обследовании в психушке. Санек, прочитав записку от Моти, написанную корявым почерком, закурил и присел на лавочку, затем перезнакомился со всеми парнями.
– Сильно достали?
– Сегодня битва была, у Моти все стекла в доме твари вынесли,- ответил Зяма.
– Я пацаном еще был, когда к нам Мотя со своим корешем приходил в гости, мне он тогда по душе пришелся,- рассказывал Санек.
– Как его кликуха?
– спросил Лешка.
– Точно не помню, по моему - Финач.
– Резак!
– воскликнул Леха.
– Во, точно, а ты его знаешь?
– Знал, нет больше Сереги Резака, умер он в Сочах. Кстати, Резак был моим крестным отцом.
– Когда умер?
– удивился Санек.
– Почти семь лет прошло.
– Жалко парнягу, брат говорил, он был игроком в карты от Бога.
– Это точно,- улыбнулся Лешка, - был бы Резак живой, разве бы такие твари, как Печенег "разбушлатились" на Черной улице, давно бы их на место поставили.
– Ладно, братва, я сейчас оденусь, поедем к нашим знакомым в Люберцы, что - нибудь придумаем.
На следующий день человек пятнадцать парней подошли к пивному киоску, где собиралась постоянная толпа мужиков и алкашей. Там же в отдалении на погребе сидели Печенег и его дружки. Санек - натренированный парняга, вопросительно взглянул на Лешку, и он указал взглядом на беспредельщика. Печенег, увидев Борисенка с незнакомыми пацанами, поднялся, но тут же получил удар снизу в челюсть - апперкотом. Леха, как его учил Резак, вложил в удар всю свою силу. Ноги оторвались от земли, и Печенег ухнул всем телом на землю, остальных его дружков ждала та же участь, только двоим удалось убежать. Из толпы мужиков, стоящих за пивом, вышли двое и миролюбиво подошли к люберецким. Лешка вкратце объяснил ситуацию, и на этом все успокоились. Парней - спортсменов проводили до остановки и горячо попращались
– Леха, ты приезжай к нам. Лихо ты его, классный удар. Пацанов своих приводи, нам такие нужны.
– Кому это - вам?- осторожно спросил Лешка.
– Потом поговорим, когда будем вдвоем,- Санек по-дружески ударил Борисенка по плечу,- ну, так что, будем корешится?
– Без базара,- Лешка хлопнул ладонью по Санькиной руке.
В армию Алексея пока не призывали, у него была отсрочка, после совершеннолетия по знакомству ему удалось раздобыть справку, по уходу, за якобы, больной матерью. Окончил училище, получил профессию токаря-револьверщика, но работать на заводе не стал, считая, что пошел
Когда вернулся из лагеря отец, его поселили в маленькой кухне и занавесили вход простынею. Аня постоянно мочила ее в хлораминовом растворе, чтобы бактерии не так разлетались по дому. После обострения, Николая положили в больницу. Он честно сказал сыну и жене, что долго не протянет, разве врачи согласились бы его актировать с зоны, они - то точно знали, что Борисов на свободе долго не проживет. Но Николай скрипел, правда, весной и осенью у него случались сильные приступы, заканчивающиеся кровотечением из горла. Аня переживала, часто плакала. Сына она почти не видела, приходил Алексей поздно, утром встанет, позавтракает, а то и на голодный желудок уходил опять на весь день. На вопросы отвечал неохотно, не хотел делиться личной жизнью. Отец тоже не мог достучаться до Лешки, поначалу пытался вывести его на откровенный разговор, но сын не шел на контакт. Да, улица воспитывала его, с каждым годом хватая крепче, вытягивала парня из семьи. Сверстники Лешки почти все, хоть по разу, да побывали за решеткой, но ему везло по двум причинам: он категорически не хотел что - либо красть и не употреблял в больших количествах спиртное. Если кто-то из его знакомых, изрядно подвыпив, умудрялся залезть в чужую квартиру или ограбил человека, то, Алексей держал себя под контролем.
Он выделялся среди сверстников умом, физическими данными и умением вести переговоры, правда последний аспект распространялся только на понятливых людей, а с бельмесами Алексей сильно не разглагольствовал.
Не зря его сразу приметил Санек и пригласил познакомиться поближе со своими пацанами. Корешиться с Филевскими, да еще с Черной улицы, было не зазорно. Его брат - уголовный авторитет Слава Седой, действительно имел вес среди подрастающей шпаны и старших парней, а с Резаком он не раз встречался на пересылках и даже отбывал с ним срок в одной зоне. Седой часто усаживался в тюрьму, и у него была своя коронка, если грозил большой срок по статье, он сразу же представлялся умалишенным, и его направляли на обследование в психбольницу. Вот там Седой и познакомился со знаменитым авторитетом среди профессионалов воров - Славой Япончиком. Потом им вместе довелось еще раз встретиться в институте Сербского, когда вора в законе Япончика дважды врачи признавали невменяемым.
В мае месяце Иваньков - Япончик со своими корешами и в том числе Седым, решили двинуть на юг, к Черному морю, но были арестованы. Брат Саньки снова оказался на обследовании в психиатрической лечебнице, а вора в законе Япончика закрыли в "Матросскую тишину".
Тесно познакомившись с люблинскими и люберецкими пацанами, Лешка совсем перестал бывать дома. Санек вывел его на более высокий уровень, где таких парней, как Алексей уважали и считали "старшими". Вся братва визуально отличалась от общей толпы сверстников: они носили широкие брюки, спортивные тапочки, короткую стрижку. Одни ходили в вразвалочку, другие не вынимали руки из карманов брюк. Многие посещали дискотеки, пили водку и присматривали за своей территорией. Но Алексей попал в иную компанию, где в основном "мотались" (принимали участие) спортсмены и люди, имевшие связи с уголовным миром.
Изредка он навещал мать и совсем уж больного отца. Вынимал из нагрудного кармана куртки деньги и молча протягивал.
– Леша, сынок, да есть у нас деньги, за нас с отцом не переживай, как - нибудь проживем. Ты - то как, где - нибудь трудишься? Почему так редко нас навещаешь?
– Мам, все нормально у меня, устроился в одной конторе, живу с другом у него на квартире.
– А как же его родители?
– В загранке работают, уехали на три года.
– Сынок, ты бы съездил к отцу, он сейчас в санатории под Москвой, - Анна не сдержалась и заплакала, утирая слезы платком.