Котяра
Шрифт:
И что? Мне лучше с развязным похабным Котом, чем со спокойным положительным мужчиной? Бабушка была бы в шоке.
– Я всегда мечтал о семье, – говорит Валера. – Всегда хотел детей. Мечтал, что дам своему сыну и дочке то, чего не дал мне мой сбежавший отец…
– Это же мои мысли! – вырывается у меня. – И мои желания.
Я тоже очень рано начала мечтать о семье. И что? Мне уже двадцать семь! Практически все подруги и одноклассницы выскочили замуж. А я до сих пор одна…
Почему одна? У меня есть Валера.
– Знаешь, у меня с женщинами
– . Все какие-то вертихвостки попадались. Мама говорит, я слишком старомодный. Но она сама меня таким воспитала!
– Мне кажется, ты прекрасно воспитан.
– Правда?
– Ты вежливый, галантный, заботливый.
– Да, я всегда забочусь о маме. И я буду заботиться о своей жене. Может, я не мачо…
– И очень хорошо!
Был тут один мачо… Скатертью дорога!
– Я знаю, женщинам обычно нравятся такие бруталы. Но они же только и могут, что по юбкам таскаться! А я заточен под семейную жизнь.
Я забываю, что хотела поскорее избавиться от Валеры. Мы с ним мило болтаем, и даже смеемся. Не такой уж он занудный!
И он все правильно понимает, когда я начинаю зевать.
– Тебе надо отдохнуть.
– Да.
– Я поеду.
– Хорошо. Извини, что разочаровала твою маму.
– Ничего. Я ей говорил, что ты вряд ли приедешь. Ты девушка скромная, застенчивая… И мне такие очень нравятся!
Я провожаю его в прихожую. Тянусь к ручке двери. А Валера, совершенно неожиданно, тянется к моим губам.
Сначала я невольно отшатываюсь – просто из-за внезапности этого движения. А потом… Замираю. Не буду же я шарахаться от Валеры, когда буквально час назад целовалась с наглым Котом!
Я просто закрываю глаза. Потому что его лицо очень близко. И его глаза кажутся слишком большими. И немного выпученными. Да и вообще… кто целуется с открытыми глазами? Это не принято.
Я чувствую его теплое дыхание с запахом моего смородинового чая. Его мягкие руки на моей талии. Его губы… Сухие. Осторожные. Неловкие.
Это как-то… Надо просто расслабиться! И выбросить из головы все лишнее.
Глава 21
Костя
Сказал же: всё! Нафиг нудную училку. Пусть ей Валерчик мозги трахает. На другое он вряд ли способен. Да и она тоже. Оба мастера долбить мозг. Вот пусть и любят друг друга в голову.
Мля… Не удержался, представил ее на коленях. На фига? Она же фригидная, по-любому. Даже сейчас, когда я ее целовал и лапал так, что она должна была задымиться, она осталась замороженной селедкой. Даже не обняла меня. Руки висели, как плети. Губы были безжизненные и холодные. У нее и дыхание веяло холодом… Да она просто зомби!
Ну, бывают такие женщины. Которым секс не нужен. Раньше я с этим феноменом не сталкивался, но вот, довелось.
Нафиг!
К подъезду подъезжает вызванное мной такси. Я сажусь на заднее сиденье. Смотрю на пробегающие мимо дома
А, может, и хорошо, что до основного не дошло? Пришлось бы бесчувственное бревно трахать. После такого можно и импотентом остаться!
Вот Валерчик и так импотент. Ему норм. Он же ей типа предложение сделал, – вспоминаю я. Еще тогда. Но что-то мне подсказывает, что она звездит. Такой, как Валера, будет два года ходить, вздыхать и цветочки с маминой клумбы носить, пока решится в первый раз ручку поцеловать.
И, кстати, возможно, он теперь училку бросит. Ведь я жестко засосал ее с языком у него на глазах. Мля… Она меня убьет. Или Варламу пожалуется.
* * *
Я уже дома. Так… чем я займусь сегодня? Можно вызвать Марину или Катю. Или Наташу с Алиной. Всех вместе сразу. Или по очереди. Но, мля… скучно. И тошно.
Самое правильно сейчас – просто вздремнуть. Чтобы алкогольные пары окончательно выветрились. И в башке все встало на место. Как надо. Что не надо, у меня и так стоит! При всем полудохлом самочувствии.
Говорят, алкогольное отравление действует на мужчин на уровне примитивной физиологии. Организм думает, что он смертельно отравлен и скоро сдохнет. А это значит, что надо срочно оставить потомство. Вот отсюда этот бешеный стояк, когда ты вообще никакой.
Да уж точно не от воспоминаний о холодных губах училки! И о ее теплой упругой попке. И о горячих сладких сосках…
* * *
Сам не заметил, как провалился в сон. Просыпаюсь – за окном уже темно. Время девять. Продрых весь день. Чувствую себя неплохо, кстати. Правда, башка как будто набита ватой. Но это легко исправить – нужно просто проветриться. Пройтись по ночному городу, вдохнуть бодрящей свежести, зависнуть в каком-нибудь рестике, сожрать чего-нибудь жирного и вредного.
Но сначала кофе.
Бреду на кухню, включаю кофе-машину. Падаю на стул. Мля… снова стояк. И перед глазами снова эта селедка. Кстати вчера, пьяненькая, она казалась вполне себе горячей штучкой. Во всяком случае, многообещающей.
Может, замороженной сельди просто надо прибухивать? И тогда она оттает.
Беру телефон. Собираюсь написать директору одного из моих магазинов. Но почему-то пишу Нике.
“Не спишь?”
Бля. К чему это вообще? Как школьник, ей-богу. Надо срочно удалить!
Уже прочитала… Фак.
“Сплю”, – отвечает эта ледышка.
Ха-ха. Типа шутка. Ну, допустим, зачаточное чувство юмора у нее есть.
“Погнали в рестик, – предлагаю я. – Поужинаем”.
“Нет”.
Походу, шутки кончились.
“Че так?”
“Ты мне не нравишься”, – отвечает она.
Представляешь, ты мне тоже! Ты вообще не в моем вкусе! Но я тебе пишу. Нахера? Ну, допустим, мне просто скучно.
“Что конкретно не нравится?” – спрашиваю я. Просто от скуки.
“Ты самовлюбленный, самоуверенный, наглый хам. С тобой ни одна уважающая себя девушка не будет иметь дело”.