Коварная бездна

Эрншоу Ши

– Да, верю. Потому что это случается каждый год.

– Ты видела своими глазами?

– Не то чтобы видела. Так не бывает, чтобы девушка вышла из воды и заявила, что она Маргарита, Аврора или Хейзел. Им нужно слиться с местными, вести себя нормально.

– Зачем?

– Потому что сестры похищают тела не только для того, чтобы вновь стать живыми, – они охвачены жаждой мести.

– Мести кому?

– Городу.

Бо искоса смотрит на меня – шрам под его левым глазом изгибается – и задает очевидный вопрос:

– За что

они мстят?

Меня слегка мутит, в висках стучит. Не надо было столько пить.

– Сестры Свон выбирают молодых людей и соблазняют их. – Я на мгновение прижимаю палец к правому виску. – Как только все три сестры завладеют телами девушек… начинаются смерти. – Я делаю паузу для наилучшего эффекта, но Бо даже не моргает. Его лицо внезапно напрягается, как будто в голову пришла неожиданная мысль. Возможно, он не думал, что эта история будет про реальные жертвы. – В течение следующих трех недель, до летнего солнцестояния – вернее, до полуночи этого дня, – сестры в облике трех местных девушек будут заманивать молодых людей в воду и топить их в бухте. Они забирают их души… И мстят городу.

Справа кто-то икает и роняет банку пива прямо мне под ноги, бурая жидкость проливается на песок.

– Каждый год в бухте тонут молодые люди, – продолжаю я, глядя в огонь прямо перед собой. Даже если не верить в легенду о сестрах Свон, невозможно игнорировать тот факт, что весь июнь Спарроу преследует смерть.

Я видела, как тела вытаскивали из воды. Видела, как моя мама утешала скорбящих матерей, которые приходили к ней узнать судьбу, умоляя найти способ вернуть сыновей. Мама сжимала руки несчастных и уверяла, что боль утихнет со временем. Нет никакого способа вернуть тех, кого забрали сестры. Есть только смирение.

Не только местные находили свою смерть в бухте, с туристами это случалось не реже. Кто-то из мальчишек, стоящих сейчас у костра, – лица покраснели от жара и алкоголя, – совсем скоро будет обнаружен болтающимся на волнах лицом вниз, разбухшим от соленой воды. Конечно, сейчас об этом никто не задумывается, каждый верит в свою неуязвимость. До тех пор, пока не будет поздно.

Мне становится не по себе от мысли, что люди, которых я знаю чуть ли не с рождения, могут не дожить до конца лета.

– Но кто-то должен был заметить, кто их топит. – В голосе Бо слышится явное любопытство. Трудно не поддаться очарованию легенды, которая становится правдой из года в год.

– Никто и никогда не видел, как их заманивают в воду, а тела обнаруживают, когда уже слишком поздно.

– А может, это самоубийства?

– Полиция предпочитает именно эту версию. Якобы старшеклассники совершают групповое самоубийство. Приносят себя в жертву ради сохранения легенды.

– Но ты в это не веришь?

– Убивать себя ради какого-то мифа? – Я с ужасом вспоминаю, как выглядели утопленники, когда их сгружали на причал. Они были похожи на выпотрошенных рыб – раздутые тела, распахнутые глаза и приоткрытые рты. – Как только одна из

сестер Свон подойдет к тебе, прошепчет на ухо несколько слов и пообещает свою любовь, ты не сможешь сопротивляться. Она заманит тебя в море, увлечет под воду и не отпустит, пока жизнь не покинет твое тело.

Бо мотает головой и одним глотком приканчивает пиво.

– И люди приезжают сюда, чтобы посмотреть на все это?

– Да. Мрачный туризм, так это называется. Обычно все превращается в охоту на ведьм: местные и туристы пытаются вычислить девушек, в которых вселились сестры, и найти ответственных за смерти.

– Разве не рискованно спекулировать на том, что нельзя доказать?

– Именно, – соглашаюсь я. – В первые годы после казни Маргариты, Авроры и Хейзел многих местных девушек повесили по подозрению в том, что в них вселились сестры. Но, очевидно, расправились не с теми, потому что год за годом сестры снова возвращаются.

– Допустим, твое тело выберет одна из сестер. Разве ты сама не будешь об этом знать? Разве не будешь помнить потом, когда все закончится? – Бо тянет ближе к огню натруженные, огрубевшие ладони.

Я отвожу взгляд.

– Некоторые девушки рассказывают о смутных летних воспоминаниях: будто бы они много целовались с разными парнями, много плавали в море, бродили где-то по ночам. Но, скорее всего, причина помутнения их разума в немереном количестве спиртного, а не в сестрах Свон. Говорят, сестры забирают тело вместе с памятью, а избранные ими девушки живут обычной жизнью, ведут себя естественно, и никто не догадывается, что они не те, за кого себя выдают. Уходя, сестры стирают лишние воспоминания, и хозяйки тел остаются в неведении. Если их разоблачат, город ни перед чем не остановится, чтобы покончить с проклятием.

– Даже перед убийством?

– Единственный способ не дать сестрам вернуться в море, это убить девушек, в которых они вселились.

Бо подается вперед и неотрывно смотрит на пламя костра – то ли вспоминает о чем-то, то ли мысленно он уже не здесь.

– И вы это празднуете каждый год… – наконец говорит он. – Напиваетесь и плаваете в бухте, хотя знаете, что будет дальше? Знаете, что умрут люди… Вы просто смирились?

Я понимаю, почему ему – чужаку – это кажется странным, но я рассказала как есть. Как было всегда.

– Наш город искупает свою вину. Двести лет назад мы утопили в океане трех девушек, и с тех пор расплачиваемся каждое лето. И мы не можем этого изменить.

– Но почему люди просто не уехали отсюда?

– Кое-кто уехал; но семьи, которые живут здесь с давних пор, предпочли остаться. Наверное, они считают это своим долгом.

Внезапно с моря налетает легкий бриз и раздувает костер. Искры выстреливают в небо, как напуганные светлячки. По толпе проносится волнение.

– Начинается! – кричит кто-то, стоящий у кромки воды. И все, кто сидел у костра, вскакивают и пробираются ближе к морю. Я тоже встаю и иду вперед.