Коварные сентеги
Шрифт:
Участвующие в бою рабы оказались не все настолько зомбированы, чтобы и дальше тупо лезть в атаку. Человек пятнадцать из них вполне самостоятельно и в здравом рассудке сдались. Хотя половина из них и имела разной тяжести ранения. Еще около десятка рабов были ранены значительно во время атаки и теперь громко взывали о помощи. И начались неприятные топтания носильщиков с бурдюками.
Тут весьма правильно поступил Сату-Лгав. Усиленным магией голосом он обратился к сдавшимся соплеменникам:
– Кто-нибудь! Немедленно прикажите рабам отбросить
Угроза возымела действие. Прозвучал приказ, и рабы попадали на тротуар. На улице стали появляться выбежавшие из своих домов соседи с оружием в руках. Они довольно быстро разоружили всех нападавших, которые оказались вне двора.
Ну а защитники дома приступили к осмотру полученных ран и подсчетам потерь в собственных рядах, разборке пленных и наложения на них некоего подобия оков из тяжеленных цепей.
Оказалось, что погиб муж Лейч-Еры, два его старых приятеля и две престарелые тетушки. Также пала в бою и одна из кузин хозяйки дома. Сама Лейч-Ера получила сразу два тяжелейших ранения, и ее пришлось поддерживать на краю жизни до прибытия первого вызванного Медиальта. Невзирая на огромную стоимость таких вызовов, лучшие врачи среди сентегов могли и не явиться по многим причинам, а то и вообще без оглашения оных. Понятное дело, что Риона и не думала считаться с расходами, направив посыльных сразу за всеми тремя городскими архимагами медицины. И двое из них откликнулись довольно быстро, и даже третий соизволил заявиться, но только ближе к обеду, когда новость о беспримерном сражении разлетелась по всему городу и когда в его услугах уже никто не нуждался.
Сам Сату-Лгав стоял над сестрой, вливая в нее свои магические силы и умоляя бороться до конца. С другой стороны над телом склонились братья Низу. Младший докладывал, что и в каком состоянии он видит, а старший консультировал, что и как надо творить магическими силами. Вот тут и заявился самый молодой Медиальт города. Без единого лишнего слова он встал рядом с хозяином дома и тоже приступил к лечению. Ему было всего лишь сорок пять лет, и его звали Хооз-Дер. Свое удивление, а может, и недовольство от присутствия рабов он держал при себе, хотя и косился на людей очень уж откровенно.
Через четверть часа заявился самый старый Медиальт города. Его имени давно никто не помнил, да и отзывался он лишь на прозвище Ветеран. Он уже давненько не практиковал и тем более не являлся на вызовы, а тут вот примчался. Около минуты метался вокруг операционного стола, не в силах понять, что там на нем творится. А потом мерзким, несмазанным голосом, похожим на карканье, воскликнул, обращаясь к людям:
– Ну и чего тут встали?! Не видите, что я подойти не могу?!
На что Кремон довольно меланхолично пробормотал:
– Тэш, нам с братом отойти никак нельзя… Держим сразу две важные артерии… Я придерживаю кусок оторванной плоти, а брат пытается держать в норме кровоток… Мы можем только
Минут десять сентеги не издавали ни звука, переговаривались только люди. Такая высококвалифицированная помощь окончательно вернула Лей ч-Е ру в мир живых, и теперь только и нужно было, что последовательно залечить и зашить все раны. При этом еще и сама раненая оставалась в полном сознании, собственной магией помогая своему телу.
Но Ветеран опять начал возмущаться. Причем обратился он только к своему коллеге, как к равному:
– Хооз-Дер! Я или сошел с ума, или у меня галлюцинации! Этот вот, что покрупней, никакой не Эль-Митолан, но знает о наших внутренностях гораздо больше, чем его братец колдун. Верно?
– Хм! Завидная у тебя скорость мышления, – отозвался его коллега. – Мне бы так сохраниться к концу третьей сотни… Или уже четвертую заканчиваешь?..
– Ну-ну! Пощелкай клювом, пока я занят! – пригрозил старикан. – Завидует он…
– А как же! Я ведь сам только на пятой минуте догадался, кто из них кто… А ведь я молод, в полном расцвете сил и ума. Меня приглашают работать на Полюс!
– Вот засранец! Забыл, у кого ты учился и у кого тебе еще лет сто учиться? Да и кто тебя мог в Центре расхвалить, кроме меня?
Его молодой коллега покривился, ни на мгновение не отрываясь от процесса лечения, и недовольно фыркнул:
– Так я не пойму, чего ты от меня хочешь? Совета или объяснений? Если по поводу этого человека, то я его, да и его туповатого братца терплю по причине невероятной полезности. Не окажись их рядом с раненой, она бы давно истекла кровью и нас бы уже не волновала. – Он щелкнул клювом и с циничным балагурством обратился к Лей ч-Е ре: – Ну что, старушка, полегче стало дышать?
– Да-а, – прохрипела «старушка», еле приоткрыв клюв.
– Ну вот, а ты боялась! Еще поклюешь весеннюю крапиву в поле!
По местным понятиям, весенняя крапива помогала женским особям во время ношения плода. И подобными словами всегда намекали, что сентега молода, красива и может еще иметь достаточно детей.
В данный момент такое пожелание было больше чем неуместно. И возраст не позволял, и мужу Лей ч-Еры на ее глазах во время боя оторвало голову. Раненая только всхлипнула, Сату-Лгав промолчал, сжав клюв, а вот Кремон не удержался от укора:
– Тэш! Госпоже уже за сто пятьдесят, и ее муж погиб… Еще и часа не прошло…
Молодой Медиальт промолчал. Но неожиданно за коллегу вступился Ветеран, обратившись к человеку как к равному:
– Ты уж его извини… Это у него глупая привычка так грубо и цинично взбадривать тех, кто при смерти. Помогает… иногда…
– Глупая?! – возмутился Хооз-Дер. – А у кого я ее перенял?
Повисла длинная пауза, которую, словно отвечая на собственные мысли, прервал все тот же престарелый Медиальт: