Коварные ступеньки
Шрифт:
— Лид… прости… — прошептал он сквозь смех. А когда убрал руки от лица, принялся вытирать проступившие от смеха слёзы. — Я дурак, честно. Я же учуял мясо…
— Ладно, — надоела мне эта бестолковая беседа, а на голодный желудок ещё и было как-то не смешно. — Есть будешь?
— Буду, — кивнула Ваня, собрался с силами и поднялся.
Жевали молча, пока я не осилила полтарелки и не подобрела. Ещё свою роль сыграло то, с каким аппетитом Ваня уплетал. И я рискнула завести разговор:
— С чего ты решил, что я
— Да мне тут донесли, что ты Яной интересовалась. В такой… недружелюбной форме.
— Наглый поклёп, — отрезала я. — Недружелюбной она была бы, подлей я сыворотку правды.
— Вот про неё мне тоже сказали, только я их успокоил, что она дорогая и хранится недолго…
Я хмыкнула, Ваня аж ложку у рта задержал.
— Надеюсь, они мне не поверят, — решил он, убедившись, что меня эти два фактора не остановят, и продолжил: — Так вот. Донесли мне, и тут тебя за ужином нет, хотя обычно ты с мамой. Вот я и решил сходить, поискать… Захожу, а тут такой аромат.
— Просто я устала от казённой баланды и захотела нормальной еды.
— А я не могу понять, почему ты не спросила у меня, а полезла непонятно куда, если не собираешься ничего нехорошего делать. Вот и почудилось, будто ты меня приревновала к бывшей и собралась решить вопрос радикально.
Склонив голову набок, я глянула на зельевика и усмехнулась. Интересно, как же это я себя показала, что ему почудилось, будто шестнадцатилетняя девушка, почуяв соперницу, побежала варить любовное зелье? Правда, зачем мне Яна, я решила не говорить и тему перевести:
Нет, вот к чему к чему, а к любовным зельям я вряд ли прибегать стану. По крайней мере, для себя.
— Гордость? — с хитринкой спросил Ваня.
— Да что ты! Иногда все средства хороши, просто это неэффективное.
Да что ты? — удивился он, будто сам опаивал ими всех подряд или, как минимум, продавал. — Это, с шафраном, очень даже хорошее. Какие попроще могут и в голову дать, а это действенное, чувства в нужное русло направляет и потом не резко обрубает до отвращения, если перестать поить, а постепенно эффект сходит. Иногда даже переходит в настоящее чувство.
Вот не общалась бы сама, прям заинтересовалась бы и кому-нибудь сварила для проверки. Но, увы, в моём послужном списке оно уже встречалось.
— Да знаю я его, — отмахнулась я. — У меня как-то случай был… — тут я запнулась и скорректировала версию: — Подруга историю рассказывала. Одна тётка такое сварила и подлила богатому соседу по даче. Она-то замуж хотела, а он к ней страстью воспылал, да мозги на месте. Жениться он и не думал, но домогаться стал так, что чуть не изнасиловал. В общем, ей пришлось заявление в маглицию писать.
На этом я хотела закончить, дабы не вдаваться в подробности, но Ваня неожиданно заинтересовался:
— Ничего себе. И чем закончилось
Пожала плечами. Подумала. Сдалась.
— Никто понять не мог, чего она в маглицию обратилась. Ясно, что оба волшебники, но он до применения магии не доходил. А потом на допросе один из друзей этого пострадавшего сказал, что соседка ему никогда вообще не нравилась и с чего вдруг такие чувства — непонятно. Взяли кровь на анализ, а там парочка странных примесей. Сделали нейтрализатор, определили ещё несколько составляющих по эффекту.
— Но ведь это же очень трудно!
— Да ничего такого, — пожала я плечами. — Там главное за реакцией следить внимательно и всё подмечать. А чем больше компонентов определил — тем проще.
Правда, мужик задолбался пить «всякую гадость», но после исцеления пару месяцев то с букетом забегал, то с конфетами.
— Хочешь сказать, и ты так можешь?
— Хочу сказать, и ты б так смог, если бы не твой читерский нюх, — проворчала я, однако, Ваня внезапно остался доволен, а не впал опять в задумчивое уныние. Как же они в этой дыре парню самооценку угрохали… А мне теперь хвалить и хвалить.
— Так с чего ты вдруг полезла про Яну узнавать?
Ять! Вспомнил же, с чего начался разговор, когда я, казалось, так старательно тему перевела. Но тут секреты не разведёшь — ещё чего-нибудь не того придумает.
— Да решила поинтересоваться, что за девушка тебе в душу запала. Мне кажется, мы с ней похожи внешне.
— Нет, — покачал он головой, — вы совершенно разные. Она спокойная, молчаливая, немного загадочная. Не любит говорить о себе. Яна хрупкая и нежная, она хочет, чтобы её любили и ей восхищались. А ты способна любить просто так, потому что ты живая, а не фарфоровая кукла.
О любви, конечно, сейчас трудно было говорить что с моей стороны, что с его. Так, симпатия, лёгкость в общении, увлечённость друг другом. Я не привыкла слепо доверять малознакомым мужчинам, как бы они мне ни нравились. У Вани же явно болело сердце по этой странной фифе с бриллиантовыми серёжками. Кстати, о них.
— А здесь преподавателям много платят?
— Эй, что за корыстный вопрос? — засмеялся он, не понимая его причин.
— Да я просто понять не могу, настоящие у твоей бывшей бриллианты или нет. По фото не угадаешь.
— Настоящие, только они не на учительскую зарплату куплены. У неё отец бизнесом занимался, сколотил неплохой капитал. После его смерти, конечно, почти всё ушло на похороны и на лечение матери, но кое-что осталось. Так что таких подарков я делать не смогу, — подмигнул он хитро, поставив меня в неловкое положение. Боги, как же я со стороны выглядела-то некрасиво…
Увидев моё смущение, Ваня так гаденько хихикнул, что я сразу поняла — издевается. Покачав головой, я не стала за это выговаривать, а принялась чистить посуду.