Коварные ступеньки
Шрифт:
— Я бы ни в жизнь не пошёл, — заверял Альберт, — но Валерьевич сказал, что ты никого незнакомого не послушаешь.
— Правильно сказал, — мрачно буркнула я.
В общем, пожалел наш зверевод [10] директора, а о дальнейшем я знала из первых рук. Только вот пропустила момент, когда Альберт отстал, не желая мешать любовной сцене.
— Директор-то нормальный был? — вместо меня, занялся адекватным допросом Петя.
— Да директор как директор! Только не в костюме, а в куртке
10
Зверевод — маг, который специализируется на управлении зверьми.
В голове тренькнуло. Мой убийца тоже был в куртке кожаной, хотя на территории гимназии мог спокойно обойтись и без неё даже вечером. И пуговицы с орлами сверкали в свете фонарей из окон.
— Куртку узнаешь? — вновь влез лис, но я его перебила:
— Я сама узнаю. Вопросов больше нет. И это… живот крутить будет — к знахарям не бегай — перестаралась я. Надеюсь, заявление писать не станешь?
Зверевод отчаянно замотал головой. Вот все бы так! А то к кому другому так подойди — мигом в отделении окажешься. Особенно если другой не чист на руку.
— Но, Лид… — попробовал переубедить меня Петя.
— Вопросов больше нет, — ещё раз повторила я, убирая руку от горла несостоявшейся жертвы.
Нечего им ещё больше сюда лезть и знать чужие имена. Альберт остался устроенным представлением ошарашен, Петя взволнован — он понимал больше. Поэтому, когда я уходила, лис крикнул мне в спину:
— Мы за тобой в субботу зайдём!
Меня аж всю передёрнуло от предстоящего гуляния под вечер, но отказываться не стала. К тому же раз зайти обещали…
— Только давайте это будет дневной шашлычок, а не вечеринка, — предложила я, обернувшись посреди дороги.
Петя неопределённо пожал плечами, но в итоге кивнул. Чувствую, причину внезапной смены планов Катя из него вытрясет.
Побродив весь день бесцельно по людным местам и не найдя куртку ни на ком-то из мужчин, ни в ближайшем мусорном баке, за ужином я решилась на отчаянный шаг. Незаметно занавесив кухоньку заглушающими чарами, я спросила, словно между делом:
— А никто не знает, кто носит куртку чёрную кожаную? Большую, с золотыми пуговицами с орлами?
— Виталик, но вчера в ней явно не он был.
— Почему? — удивилась я, не зная, кто такой этот Виталик.
— Он оборонщик, причём предпочитает чары. Тебя бы просто уложили на месте, и я бы уже не помог. Там был словесник, вот зуб даю!
За столом повисла гробовая тишина. Один Валерий с аппетитом наворачивал макароны по-флотски, задорно стуча ложкой.
— Лида, — с плохо скрываемой угрозой в голосе обратилась ко мне Соня. Я прочитала её мысли по глазам и, чтобы она не совершила непоправимую ошибку и не разболтала всё ничего не подозревающему директору, залепетала:
— Мам, это, оказывается, Валерий Валерьевич меня вчера спас! Представляешь,
Я бы ещё тридцать раз обратила к ней «мама», но с третьего раза у неё в голове что-то щёлкнуло, и Соня начала медленно спускать пар. Да уж, представляю, какое желание у неё возникло свернуть шею напарнице, которая втянула во всё старшеклассников и сдала одному из, по сути, подозреваемых. Ещё Валерия я бы явно не пережила, но тут моя совесть оказалась чиста.
— Огромное вам спасибо! — от души поблагодарила якобы признательная мать, а на самом деле недавно злая как мангадхай оперативница.
Спаситель скромничать не стал и сразу приступил к якобы невинному флирту. Соня без энтузиазма поддерживала, иногда украдкой бросая на меня грустные взгляды. У меня слипались глаза, я хотела нырнуть под одеяло в объятия Вани, но упорно ждала, пока директор скроется у себя в комнате.
— Сейчас свалюсь прямо на пороге, — пожаловалась я, как только дверь в комнату закрылась.
— Так чего раньше не пошла?
— Не хотела Соню одну оставлять, — пожала я плечами. — Она же по легенде с бывшим разбежалась, так что должна быть рада вниманию мужчин. А у неё траур. Вот мне и приходится бдеть, чтобы директор руки не распускал.
Ваня послушно покивал, помогая мне раздеться. Отпустил пару шуточек о том, что он меня уже ревнует ко сну. Я даже спорить не стала — засиделись мы нынче за ужином. Правда, сон сразу не пришёл, поэтому, когда я прижалась к тёплому мужскому боку, хозяин этого самого бока решил слегка помучить меня расспросами:
— Тот Саша, о котором вы с Игнатьевым говорили, это же Александр Александрович Медведев, убитый здесь по весне учитель?
— Я не знаю, Вань, как он тут себя называл. Я, если честно, не влезала в подробности. Вообще поехала якобы для прикрытия.
— Якобы?
— Не знаю, что думала Соня, может и вправду для прикрытия брала, а вот начальство, как и мой отец, наверняка подозревали, что без эксперта не обойтись.
— Ладно, вопрос не в этом. Я плохо общался с вашим Сашей, но помню внушительные габариты. Да ещё и Игнатьев говорил: одним взглядом чары пут накладывал…
— Нет, ты этого болтуна-то меньше слушай. Если он про меня начнёт трепать, так я академиком окажусь, — проворчала я недовольно.
— Но всё равно, с таким просто не сладишь, а тут…
— А тут подмешали какую-нибудь дрянь безвредную, которую ни чары, ни артефакт за яд не примут и, пока действует, помогли дойти до берега, — вздохнула я, давно прокручивая эту версию.
Это же так легко. Даже следы зелья бы никто искать не стал — утопленник, что с него взять. Только наши знали и настоящее имя, и про успехи в плаванье. Внезапно я поняла, что зелье в крови наверняка обнаружили. Какое — выяснять, отвлекая меня от работы, смысла не было. Или моя напарница справилась. Наверное, Соне даже «подкинули» меня, а про зелье ей ничего не сказали, чтобы не возлагала на меня больших надежд и сама работала. А мне почему не сказали?