Коварный заговор
Шрифт:
— Вы сказали бессонницы, мадам?
— Если бы я могла набить его постель колючками или крапивой, — зловеще произнесла Элинор, — я бы сделала это; но поскольку мне это недоступно, по крайней мере, вы станете терзающей его навязчивой идеей.
Синие глаза, наполнившиеся одновременно надеждой и недоверием, уставились на нее.
— Я не понимаю, мадам, — прошептал сэр Ги.
— У нас с королем существует личная неприязнь, — ответила Элинор. — Это вас не касается, но могу вам честно сказать, что она не идет ни в какое сравнение по тяжести и значению с вашим делом. И все же, несмотря на то, что мне было нанесено всего лишь оскорбление, а вам — зияющая рана, я жажду отмщения
— Мадам, мадам! — воскликнул сэр Ги, обхватив голову руками. — Я совсем вас не понимаю.
— И не удивительно. Вы ранены и утомлены, а я копаюсь в политических материях. Бьорн, покажи сэру Ги комнату в восточной стене. Я пришлю служанок помочь ему. И пусть они скажут мне, нет ли серьезных ран, какие мне нужно осмотреть самой.
Она с отвращением посмотрела на рваную одежду молодого человека.
— И отдай его одежду псарям. Я пришлю что-нибудь поприличнее. — Она снова остановилась и потрясла головой, вглядываясь в лицо сэра Ги. Подбородок его зарос щетиной, но было видно, что в более благоприятной обстановке он всегда бывал чисто выбрит. — Да, и прикажи, чтобы его не брили. Безопаснее для нас всех будет, сэр Ги, если вы притворитесь обожателем короля, в подражание ему отращивающим маленькую бородку и усики — совсем как у него.
Сэр Ги ответил ей еще более недоуменным взглядом.
— Мадам, умоляю вас сказать мне, что будет с моими людьми, — произнес он. — Вы говорите так, словно я гость в вашем замке, а это невозможно. Знай я, что вы на ножах с королем, я бы никогда… Прошу прощения. Я не хотел оправдываться, но не вынуждайте меня покончить с собой…
— Что касается ваших людей, я только могу уверить вас, что лорд Иэн милосерден и справедлив. Полагаю, он подробно допросит их и распорядится ими согласно их характеру и способностям. Окончательный суд на этих землях остается за мной. Если дело дойдет до их повешения или иного наказания, я дам вам знать о принятом решении. А что до вас самого, я бы назвала вас пленником, а не гостем, но вы должны дать слово, что не попытаетесь бежать. Хотя я не представляю, зачем вам бежать. Уверяю вас, что у меня нет намерения продать вас королю. Идти вам некуда. Следовательно, я не вижу причин запирать вас или тратить силы и время моих людей на надзор за вами.
— Но как в таком случае вы получите компенсацию за-ущерб? У меня ничего нет!
— У вас крепкое тело и, я думаю, чистая душа. Я уже получила некоторую компенсацию, — сардонически усмехнулась Элинор, — просто осознавая, что, укрывая вас, доставляю неприятности королю. Остальное, если лорд Иэн согласится и если вы сумеете убедить нас в вашем искреннем желании быть лояльным к нам, я вычту из вашего жалованья. Рыцарю платят по шиллингу в день. Если добавить стоимость коня и доспехов, которые я должна дать вам, раз у вас ничего нет, то вам понадобится несколько лет, чтобы покрыть долг, но…
Элинор прервалась и снова рассмеялась. По выражению лица сэра Ги можно было подумать, что ему предлагают немедленный пропуск в рай без предварительной смерти, а не долгие годы тяжелой службы. Она отослала молодого человека, пока он не набросился на нее с объятиями от избытка благодарности или не залился слезами. Если он действительно таков, каким кажется, она провела прекрасную сделку в обмен на нескольких коров и несколько мешков зерна.
Примерно
Женщины, которых они нашли, не отличались ни чистотой, ни красотой, но это уже не имело значения. Значение имело только то, чтобы никого в целом свете не интересовало, живы они или умерли. Они могли пережить ночь — некоторые выживали, но только в том случае, если не были способны ответить на вопросы, которые им могли задать.
Точнее, выжила только одна, выброшенная из замка в окровавленных лохмотьях, которые прежде могли считаться женским платьем. Однако опасаться, что она расскажет кому-нибудь свою историю, не приходилось — язык у нее был отрезан, да и вряд ли она когда-нибудь выйдет из состояния умопомешательства, вызванного пережитыми ужасами и болью.
В ту ночь Фулк намекнул королю — крикнув ему в ухо, чтобы перекрыть вопли страха и боли, — что с помощью такой забавы можно было бы приручить и леди Элинор. Он много раз за последние недели пытался пробудить интерес Джона, чтобы он отдал ему в жены эту богатую наследницу. Хотя король всякий раз улыбался и соглашался, что считает это превосходной идеей, он не делал ничего, чтобы воплотить эту мысль. Теперь, однако, глаза его разгорелись.
— Но пока что Генри ведет в счете, — проворчал он, улыбаясь. — Покажи, на что ты годен, а мы посмотрим.
Фулк с удвоенными стараниями принялся развлекать своего господина, но от уха Генри Корнхилла не ускользнули оба замечания, и он не остался в стороне. К тому же он напомнил Джону предложение Солсбери предоставить леди выбирать самой. Тонкая шутка заставить Элинор заплатить большую дань за право выбора между Фулком и Генри, очень веселила Джона. Ему так нравилась эта идея, и он так сердечно рассмеялся ей, что нож, которым он угрожал проститутке, выскользнул из его рук и принес ей преждевременное облегчение.
Этот небольшой инцидент раздосадовал Джона. Он не позволит больше этой ночью ни одному, ни второму заговаривать с ним об Элинор.
На следующий день, когда он очнулся от приятного и освежающего сна, идея «приручить Элинор» вновь привлекла его внимание. Он послал за своими товарищами по своеобразным развлечениям и улыбнулся им обоим, не выделяя никого.
— Вы знаете, как я люблю вас, — медоточиво начал король. Его развеселила боязливая настороженность, возникшая в обеих парах тяжелых глаз, но на этот раз он не позволил себе отклониться в сторону ради удовольствия, с каким обычно наблюдал пресмыкание своих людей. — Поэтому я готов навлечь на себя недовольство моих баронов, отдав богатый приз одному из вас.
Оба низко поклонились. Хоть страх в их глазах почти исчез, настороженность осталась. Их господин не из тех, кто отдает что-то просто так. Он ожидал ответной выгоды — в политическом преимуществе, убийстве или деньгах. Никто из них не мог представить себе, что они могли предложить, равноценное стоимости такого подарка.
— Я хочу быть уверенным, совершенно уверенным, что леди Элинор получит то, что заслуживает, — продолжал Джон, широко улыбаясь.
— Вы можете быть уверены, милорд, — с чувством ответил Фулк.