Коварство мыльных пузырей
Шрифт:
Я помню, как Настька меня одела в прошу раз, когда мы ездили к Кириллу в институт. Пом как на меня оборачивались парни на улице. Я сокая, красивая, яркая. У меня красивые глаз отличная спортивная фигура. Мой новый ими скромно висел на вешалке, прибитой к две Я тяжко вздохнула и отправилась умываться. У обещало быть недобрым.
— Ну как?! Как?! Как они это делают? — лобно вопила я, кое-как выпутывая расческу шевелюры. У меня и волос-то — два пера, а равно запутались так, что только ножницы меня спасут от позора. — Ну и что мне
— Ярослава, хватит ванну занимать! — заорал Слава, мой средний брат, пиная дверь ванной.
— Отстань! — огрызнулась я, предпринимая последнюю робкую попытку избавиться от мерзкой расчески.
— Ярослава! Будь человеком! — колотился Слава.
Я открыла дверь. Брат мухой влетел в помещение и быстро вытолкал меня вон, даже не взглянув на мою катастрофу на голове. Я решила оккупировать зеркало в коридоре. Если Настька в своих кудрях не путается, то и я смогу.
Минут через десять интенсивной борьбы с расческой последняя сдалась на радость победителя. Я решила, что больше не буду сушить голову феном и круглой расческой, потому что у меня не так много волос, чтобы так над ними издеваться. Остатки былой гордости я взбила руками, обмазанными в геле Ростика, и обильно залила лаком мамы. Н-да… Когда Настя со мной колдовала, я выглядела лучше. Теперь надо накраситься.
Мамина косметичка словно издевалась надо мной — в ней было всего так много, что я не знала, за что хвататься. Так, Настька мазала меня каким-то кремом телесного цвета. Потом пудра. Потом… Стоп! А ведь под глазами она тоже чем-то мазала… Понять бы чем… Кажется, я догадалась, отчего Козарева всегда рыдает, что она слишком рано встает… Ладно, и так сойдет.
— Мамина помада, сапоги старшей сестры? — Слава смотрел на меня так, словно видел впервые.
— Отстань, — буркнула я.
— Ты б это… Яр… — Брат поморщился.
— Что это? — зло прищурилась я.
— Не ходила бы так на улицу.
— Почему? — кокетливо покрутилась я перед ним. — Я же классная?
— Угу, классная… Только окружающие не поймут.
— У меня юбка приличной длины, — с вызовом посмотрела я на него.
— Зато лицо — как ритуальная маска шамана из племени тумба-юмба. Ты ж людей распугаешь.
— Ты мне завидуешь!
Славка захохотал, а я, изящно повернувшись на каблуках, вылетела в тамбур. Еще не хватало, чтобы он мне настроение испортил. Брат называется. С таким братом и врага не надо.
До подъезда Варьки я еле доползла. Мамины сапоги отчаянно жали. У нас с ней один размер, но моя нога немного шире. И то, что дома вызывало легкий дискомфорт, на улице превратилось в огромную проблему. Я едва перебирала ногами по скользкому асфальту, ругая на чем свет стоит эластичные колготы, в которых жутко мерзли ноги, и голову без шапки, которая, казалось, покрылась коркой лаково-гельного льда.
— Птица? — замерла в дверях Варя, вытаращившись
— Так я теперь буду ходить всегда, — гордо выпятила я грудь.
— А может, не надо? — кривилась она.
— Что? — бросила я на нее недовольный взгляд.
— Как-то непривычно… — пробормотала подруга тихо.
— Привыкнете, — сказала как отрезала. — Я должна стать женственной.
— Несколько радикально, тебе не кажется?
— Подруга называется. Вместо того чтобы поддержать и порадоваться за меня, ты вон как…
— Яр, мне нравится, но твой макияж и прическа. Что ты сделала с волосами?
— Зачесала назад и закрепила гелем.
— Но… — Варька смотрела на меня и непроизвольно морщилась. — А зачем?
— Чтобы было красиво.
— А лицо… Оно же вот-вот пойдет трещинами.
— Тебе поговорить не о чем? Я сказала, что теперь буду так ходить всегда. Что непонятного?
Они решили меня довести? Подумаешь, сменила имидж. Зачем так реагировать?
Варя нервно дернула плечом, укуталась в шарф, и мы пошли в школу. Впрочем, пошли — это круто сказано. Через пятнадцать шагов я ухватила ее за руку, и она меня повела.
— Нет, вот объясните мне, как люди ходят на шпильках? — ворчала я.
Варька смотрела на меня снизу вверх и вздыхала.
— Я не люблю каблуки. Они неустойчивые.
— Ты просто ничего не понимаешь в них. Главное, чтобы каблук… А-а-а-а! — Я едва не спланировала в грязную лужу.
Спасибо Варе, что не дала упасть. Выровняв тело в пространстве, я сглотнула и задумалась, а существует ли замена обуви на шпильке. Но с другой стороны… Настя же как-то на них ходит! И весьма успешно, между прочим. Хотелось плакать. Нет, красота требует жертв.
— Ты это из-за своего спортсмена? — вдруг спросила Варя.
— Я не знаю, Варь. Понимаешь, он меня вчера пригласил… Ну ты слышала… Тренировка, потом в кафе… А сам… Ну… В общем, я пришла, а он как будто со мной не знаком. И… Понимаешь… Мне показалось, что он отшил меня, потому что я оделась неправильно. А я ж оделась, как мне удобно… Ты ж знаешь, что я не люблю все это. — Я показала ей на сапоги, синие коленки и все время задирающуюся юбку.
— Ярик, но ты же сама все понимаешь. Зачем делаешь так, как тебе не нравится?
— Потому что он нравится мне.
— А Ахмед?
— Ахмед тоже нравится. С ним классно гулять с собаками, но мы такие разные. Он любит науку, а я спорт.
— Ну и что?
— Как «ну и что»? Вот вы с Поэтом одинаковые! Ты любишь литературу, и он пишет литературу.
— Слушай, любить литературу и писать книги — это не муж и жена, это четыре разных человека, — смеялась подружка. — А ты, как мне вчера сказали карты, совершаешь ошибку.
— Я не верю в это, ты же знаешь.
— Ох, смотри сама. А хочешь, приводи этого Матвея в «Слона». Мы с девочками на него посмотрим и все тебе скажем.