Ковбои Техаса
Шрифт:
— Прекрасно. У меня тут кое-что для Джима — лед, фрукты, устрицы.
— Я скажу китайцу, это у него не пропадет.
— Как Джим?
— Разбита кость в плече. Хочет лечиться сам, но, по-моему, будут осложнения.
Лоу ушел на кухню к китайцу. Горман повернулся к Джаксону. Молодой ковбой с целой копной светлых волос, чисто выбритый, с искрой юмора в голубых глазах ему понравился.
— Кому это пришло в голову бросить камушек через вашу покрышку, — заметил он, усмехаясь.
— И даже два камушка. Один прошел через покрышку, а другой попал в лед. — Горман показал
— Подобный камушек угодил и в меня, — заметил он, показывая шрам на правом ухе. — Стреляли в ущелье Филина? Вы их видели?
Горман похлопал по своим револьверам и сказал:
— Протирать не нужно.
Джаксон снова усмехнулся. Этот разговор, по-видимому, ему нравился.
— У меня вышло недоразумение с двумя парнями в трактире Кено. Они были не из самых вежливых, но достать револьверы не успели. По крайней мере тогда, в трактире. Может быть, позже они и пустили их в дело. Один был на сером коне, другой — на рыжем. Лошади отмечены — Круг «Д».
Джаксон нахмурился и кивнул головой.
— Того, кто был на сером, зовут Курчавый, а другого — Курносый Сим. Однако я бы не стал… — Он запнулся, небрежно опустил пулю в карман и подмигнул Горману на подходивших Лоу и китайца-повара. Горман решил про себя, что Джаксон из тех, на кого можно положиться. Напоив Негра и поставив его в загон, Горман спросил, как ему пройти к Джиму.
— Лучше всего, если вы сами о себе доложите, — сказал Лоу.
— А кто с ним?
— Никого, кроме Кармен.
Горман вопросительно посмотрел на говорившего, и в глазах его заметил блеснувший насмешливый огонек. Лоу ему определенно не нравился. Кто такая эта Кармен? Какая-нибудь хитрая мексиканка, воспользовавшаяся болезнью Джима, чтобы устроиться в его доме?
Подозрения его, однако, рассеялись, едва он открыл дверь в комнату больного и увидел Кармен, которая лет двадцать назад, быть может, и соответствовала своему имени, а теперь расплылась и сонно кивала головой, обмахивая веером своего пациента. Проснувшись, она с недоумением уставилась на Гормана, который отпустил ее кивком головы.
— Ты, Кармен, «vamos» (исчезни), понимаешь. — сказал он.
Повелительный тон произвел свое действие, и Кармен, не говоря ни слова, выплыла из комнаты. Горман подошел к кровати, на которой лежал его больной друг.
Длинное, худое тело Джима Марсдена едва намечалось под одеялом, угловатое, сложенное из костей и мускулов. Одна рука и плечо были грубо забинтованы. Давно не бритое лицо было зеленовато-желтого цвета, боль и слабость быстро согнали с него здоровый загар и румянец. Он казался тенью того человека, которого Горман знал раньше. Жалость к Джиму поднялась в душе Гормана, и он дал себе слово жестоко расправиться с тем негодяем, который так подло напал на его друга. Он нагнулся над кроватью, и Марсден открыл глаза. Голова его беспокойно заерзала на подушке, но в широких зрачках был бессмысленный, горячечный блеск.
— Мне это совсем не нравится, Лоу… Совсем не так, как я приказывал… Перестань раздуваться, словно пузырь…
— Бредит, — пробормотал Горман. — И этот упрямый дурак еще не хотел послать за доктором… Нужно осмотреть его руку… Не бойся, Джим, я осторожно…
Больной сразу поддался влиянию его уверенного и спокойного голоса. Горман с осторожностью и даже нежностью, как женщину, поднял Марсдена, поправил его подушки и разбинтовал раненое плечо. Ткань вздулась вокруг маленькой ранки, но воспаления, по-видимому, не было. На спине, где пуля вышла, рана тоже выглядела вполне нормально. На столе у кровати он заметил жестянку с мазью. Это было снадобье из трав и корней, ароматное и целительное, рецепт которого Марсден узнал от индейцев. По-видимому, целебные свойства этой мази выполнили работу слишком скоро, и в зажившей ране, где-то внутри, осталось нагноение.
— Кусочек кости, должно быть, остался в теле, а рана зажила снаружи. Похоже, что внутри гной. Надо бы его вытянуть… Примочка из «джепи» как раз то, что нужно…
Он пощупал пульс больного. Как все ковбои, Горман знал медицину практически, и вряд ли доктор из Доги принес бы большую пользу его другу. Горман решил положиться на свои силы и позвать доктора лишь в том случае, если положение больного ухудшится.
— Хорошо, что я захватил с собой лед, — пробормотал он, направляясь к окну.
Воздух в комнате был сперт и удушлив. Открывая окно, он заметил в верхнем стекле трещину, сделанную пулей. Комната, по-видимому, была одновременно конторой и спальней Марсдена. Старомодный письменный стол стоял у окна, и на нем в беспорядке были раскиданы счетоводные книги. В углу стоял металлический сейф, небольшой, но прочный. Ясно было, что покушение на Марсдена произошло в тот момент, когда он сидел у стола за книгами. Горман нагнулся, стараясь представить себе линию полета пули, и увидел через окно небольшой холм со скамейкой, откуда, по всей вероятности, и последовал выстрел. Густые кусты растения, известного под именем «испанского штыка», скрыли бы человека, даже если бы покушение произошло днем.
— Какой подлый выстрел, — заметил про себя Горман и, позвав Кармен, приказал ей приготовить ледяной компресс, а сам отправился искать траву «джепи», чтобы сделать из нее примочку. Вернувшись к больному, он нашел в комнате Лоу.
— Бывает и хуже, — сказал Горман. — Стреляли в него ночью, когда он сидел за столом, не так ли?
— Да. Пуля вышла начисто и ударилась в стену, вон там, где штукатурка отпала. Хозяин сам вытащил ее на следующее утро. Калибр тридцать три.
— Никто из вас не ответил на выстрел?
— Постреляли немного те, кто был поблизости. Другие уже улеглись или играли в карты. Мы прежде всего занялись хозяином и сразу не сообразили, откуда стреляли. Пока добрались до скамейки на холме, тот уже скрылся. Ночь была темная, хоть глаза выколи. Наутро нашли следы лошади, да они скоро потерялись в камнях. У хозяина было немало врагов. Рабочие, которых он рассчитал, ковбои. К тому же год назад он помог захватить пару железнодорожных бандитов. Те теперь в тюрьме, но у них, наверно, были друзья…