Ковчег 47 Либра
Шрифт:
— А как удержать в голове все, что забыто самой Историей? Хотя здесь замысел забыт явно не заслуженно.
— О, погоди, погоди, тут еще интересней: «Южная дорога, пересекающая континент в широтном направлении и спроектированная Симеоном Шамой, была названа им „Путь Истории“. Дорога знаменита своими головокружительными наклонными виражами, перегибами, спусками и подъемами, резкими переменами ландшафта».
— Вот так! Едем путем Разума, вернемся путем Истории! Не сойти бы с ума на тех виражах…
— Не сойдем, поехали. У нас еще две с лишним тысячи километров идеально прямой дороги!
Через три дня Виктор с Эльзой пересекли Западный хребет и оказались в цветущих влажных субтропиках среди пальм на берегу океана. Проведя пару дней в прибрежном
— Добро пожаловать! — закричал он издалека. — Не бойтесь Агата — так он просит всех хороших людей выйти из машины и пожаловать в гости. Я присоединяюсь к его просьбе, — сказал слегка запыхавшийся хозяин, подойдя и протянув руку. — Добро пожаловать на нашу биостанцию! Меня зовут Джон Смут. Вы здесь первые посетители за целый месяц. Пожалуйста, следуйте за мной к нашему столу — жена уже накрывает.
— А как ваш пес распознает хороших людей?
— Очень просто — они опускают стекло или оставляют окно открытым, когда он подбегает к машине.
Джон, которому было на вид под семьдесят, привел их в один из домов. Навстречу вышла женщина примерно того же возраста, что и хозяин.
— Знакомьтесь, Мария, моя жена.
Виктор и Эльза наконец представились и прошествовали в столовую, где уже был накрыт стол — вино, сыр, фрукты, овощи.
— Ой, да что вы, — запротестовала Эльза, — мы недавно пообедали.
— Да, простите, — добавил Виктор, но за таким столом мне никак не уложиться в свои законные полпромилле.
— Неужели вы собираетесь сегодня еще куда-то ехать? — спросил хозяин упавшим голосом.
— Не хотелось бы вас напрягать… Мы собираемся переночевать в самотеле, до которого еще полчаса езды, — неуверенно промямлила Эльза.
— Боже, какой самотель! Перед вами пятнадцать пустых ждущих вас домов, где все застелено, где есть горячий душ, а в холодильниках — светлое пиво для усталых путешественников.
— А как же хозяева этих домов?
— Нет хозяев. Кто-то уехал, кто-то умер. Мы здесь одни. Это мы подстригаем газоны и следим за домами. То, что вы видите, не вся биостанция, это лишь центральная площадка. Но и на остальных площадках никого нет.
Виктор с Эльзой переглянулись.
— Хорошо, — сказал Виктор, — только с одним условием: завтра сообща проедаем наш продовольственный запас и пропиваем содержимое специального ящика в багажнике.
Джон и Мария рассказывали весь вечер — об интродукции морских млекопитающих, о выкармливании копытных, о том, как учили охотиться первых волчат, о том, как Биостанция 48 за шесть столетий своего существования добилась гармонии в живой природе на вверенной ей площади в полмиллиона квадратных километров. Рассказывали о том, как дети сотрудников навсегда уезжали «на материк», как постепенно сворачивали работы по мере выполнения программы, как они оказались здесь одни.
— Мы получаем пенсию и небольшую зарплату за так называемый «перманентный мониторинг», который не предполагает никаких обязанностей, пишем регулярные отчеты о житье-бытье дружественной фауны, по сути — добавка к пенсии. А с фауной в целом все в порядке — живет и процветает. Дело сделано.
Сидели долго, хозяева все не могли наговориться —
— Обитатели этого дома? — спросил Виктор.
— Да, здесь больше десяти поколений. Вот это снимок трехсотлетней давности — группа адаптации китообразных на фоне питомцев. А это Софья Чен с пумой, она жива и здравствует на материке. Может быть и пума жива — снимку всего двадцать лет.
— Кто печатал эти снимки? Видно, что они сделаны одной техникой?
— Мы, — ответил Джон. Лазерная керамическая печать. Дорого, но вечно. Снимали, конечно, разные люди, все это мы собирали по всяческим электронным архивам — сетевым и здешним. Дело в том, что эти фотографии в таком виде намного переживут свои электронные версии. И через тысячи лет они будут висеть здесь в том же качестве.
— И в других домах висят подобные снимки?
— Конечно, завтра все увидите. Мы к тому же записываем свои реплики, которые будут принимать посетителей после нас. Была биостанция, будет музей-приют.
Наутро Смуты предложили гостям познакомиться с представителями дружественной фауны. Все, включая Агата, спустились по лестнице к берегу и прошли вдоль него до небольшой бухты с бетонным пирсом. Джон вышел на пирс и несколько раз просвистел, так что у стоявшего рядом Виктора заложило уши. Минуты через три в кустах у края бухты раздался тяжелый треск, и из зарослей, как из раскрывшегося занавеса, гордо вышел огромный кабан. Агат бросился к нему, заскулил, крутя хвостом, привстал на задние лапы, рыкнул, сделал выпад и понесся петлями по пляжу, кабан за ним, потом наоборот — трясется земля, летят камни и песок, и не дай бог попасться на их пути, будь ты хоть человек, хоть столб. Наконец, запыхавшийся кабан повалился набок, и Агат, сделав пару безрезультатных выпадов, принялся выкусывать что-то из щетины довольно похрюкивающего кабана. Но тут появились два плавника — и кабан с Агатом побежали на пирс. Из воды у пирса высунулись две дельфиньи головы. К одному из дельфинов подбежал кабан и уперся пятачком в его клюв — дальние эволюционные родственники покачали сдвинутыми мордами, как люди потряхивают руками при радостной встрече. Агат тем временем играл со вторым дельфином — с рычанием носился взад-вперед по пирсу и делал выпады вниз, дельфин метался в воде и выпрыгивал на Агата, падая грудью на край пирса, пес увертывался и отскакивал назад. В воздухе откуда ни возьмись появились две пары воронов. С криками «крук-крук» они спикировали на пирс и взмыли вверх. Обе пары планировали, синхронно выписывая круги и петли, касаясь друг друга кончиками крыльев. Вдруг один из воронов сложил крылья и стал падать спиной вниз, другой в резком пике догнал его, после чего оба распахнули крылья и снова набрали высоту — они повторили этот трюк несколько раз, меняясь ролями. А другая пара спустилась к воде и стала летать кругами — тут из воды с шумом изверглись две серо-белые ракеты, пытаясь ткнуть воронов носами, одному из дельфинов это почти удалось, и так раз за разом. Агат зарычал и с разбега бросился в воду, поплыл к шумной компании и при каждом прыжке дельфинов колотил лапами по воде, пытаясь внести свой вклад в творящееся буйство.
Наконец дружественная фауна успокоилась. Пес вышел из воды и отряхнулся. Дельфины подплыли к пирсу и выставились по пояс, чтобы их погладили Джон с Марией, пара воронов села на лежащего кабана, один — на плечо Джону, еще один прохаживался рядом с лежащим Агатом.
— Ну вот, вы видите, нам тут совсем не скучно, — сказала Мария. — Вы видели не всех. Иногда кабан приходит с подругой. Дельфины приплывают разные, иногда — целая стая. Есть и другие места, где на свист приходят другие звери. Но эта компания — самая веселая.