Ковер грез

Едва Пита собралась занять свое место в авиалайнере в Ницце, как случилось нечто странное. Стюардесса удивленно посмотрела на нее и поинтересовалась, не сопровождает

ли она более юную пассажирку. Пита, слегка изумившись, ответила, что летит одна.

Стюардесса удивленно подняла брови.

— Вас зовут Пита Вентворт? — спросила она. — И билет для вас заказал мистер Джеффри Вентворт?

— Да, конечно, — ответила Пита.

— А нет ли у вас младшей сестры… хотя ведь это вас зовут Пита. — Стюардесса засмеялась, сочтя ситуацию немного забавной. — Тут, видимо, какое-то недоразумение. Я решила, что мне придется приглядывать за пассажиркой под вашим именем, но гораздо более юной. Очевидно, кто-то ошибся.

Она улыбнулась Пите, отметив про себя, что та, безусловно, уже не ребенок. И как великолепно она загорела на южном солнце!

— Садитесь, — продолжила она, — и забудьте наш разговор. Ведь вы и есть Пита Вентворт.

Сняв шляпу и освободив золотистые волосы с великолепными кудряшками, украшавшими ее широкий лоб — причем брови были гораздо темнее волос, — Пита задумалась над инцидентом. Странно, что служащим авиакомпании дали понять, что она — ребенок. Пита непонимающе улыбнулась своей милой, чуть плутоватой улыбкой, отчего вокруг ее прекрасных глубоких фиалковых глаз разбежались лучики морщинок и на щеках появились ямочки. Впрочем, Пита вскоре забыла обо всем, потому что самолет пошел на взлет и она внезапно остро ощутила ностальгию, глядя вниз на это замечательное побережье, которое она уже больше не увидит или увидит неизвестно когда. Синее море, скалы, удивительно белый песок, пальмы — вся эта экзотическая роскошь остается теперь в прошлом, так же как Майк с матерью, которые, может быть, смотрят на нее сейчас откуда-то сверху и немного жалеют. Она, правда, и сама бывает не прочь пожалеть себя.

— Бедная Пита! — должно быть, говорят они о ней.

Бедная Пита, в чистом хлопчатобумажном платье и старой соломенной шляпке, которой она, бывало, прикрывала лицо, когда они с Майком принимали солнечные ванны, и которую Пита попыталась украсить новой лентой и кисточками вишен, смотревшихся несколько неестественно. Бедная Пита, чей потрепанный чемодан был облеплен наклейками чуть ли не всех стран мира и чьи ножки украшала пара нейлоновых чулок. Она немного полюбовалась ими, решив, что ноги в чулках красивее, чем голые, к которым она уже привыкла, — особенно если учесть, что на этих ногах — новые туфельки на высоких каблуках. Она впервые надела туфли на высоких каблуках, ведь Майк терпеть не мог таких туфель, заявляя, что носить сандалии гораздо здоровее. И потом, они гораздо больше подходят девушке ее возраста.

Пита глубоко вздохнула. Она была уверена, что Майк не осудил бы ни ее новых туфель, ни ее радости от этой покупки теперь, когда Пита возвращалась в Англию после долгих лет отсутствия. Возвращалась к жизни странной и незнакомой. Конечно, впереди ее ждет много трудностей, особенно если учесть, что ей теперь самой придется зарабатывать на хлеб. Впрочем, чем скорее, тем лучше. Майк не хотел бы, чтобы она зависела от Джеффри Вентворта, пусть это и его брат. Он всегда подчеркивал, что они — две противоположности и разнятся как в мыслях, так и в привычках, навыках. Джеффри — приверженец традиций, жесткого порядка, строгих моральных правил. А Майк… Пита снова тяжело вздохнула. С Майком они так сблизились за эти годы. Особенно с тех пор, как не стало ее матери и они остались вдвоем. Майк был совсем

другой… С болью в душе она подумала, что хоть его можно было бы сохранить для нее, ведь в сорок четыре года мужчина еще молод.

Майк всегда любил свободу, досуг и не придерживался условностей. Он шел своим путем в жизни, которую любил благодаря ее соблазнительному разнообразию, и говорил, что именно в разнообразии заключается радость жизни. Как хорошо все время пребывать в движении и обогащаться всеми теми впечатлениями, которые можно получить за отпущенный тебе недолгий срок! Бедность ничего не значит, если в жизни есть перемены, яркость и очарование. Не обязательно останавливаться в лучших отелях, чтобы восторгаться самими городами. Можно наслаждаться красотой соборов и музеев, даже имея скромное жилье.

Про сельскую местность не стоит и говорить. Там всегда можно остановиться в одной из маленьких скромных гостиниц или снять уютный крестьянский домик. Если небольшие средства, поступавшие из Англии, ему удавалось дополнить деньгами от продажи одной-двух картин, то этого вполне хватало. У него никогда не было дорогостоящих привычек.

А вот Джеффри Вентворт — тот придерживался совсем иных взглядов.

Джеффри Вентворт, многочисленные предки которого были юристами, уже надел мантию королевского адвоката. К тому же он владел «Грейледиз», родовым поместьем в Сассексе, а вот Майкл, будучи старше брата на пять лет, отказался от него, чем лишил себя неплохого дохода. Впрочем, он всегда хотел жить по-своему. У Джеффри были свой слуга и квартира в Темпле. Одно его имя уже вселяло страх в сердца злодеев и надежду в души тех, кто отстаивал собственные права. Этот человек имел верную перспективу стать судьей, как его отец, дед и прадед.

Питу почему-то все это очень пугало. Еще бы: найдется ли место в сердце или хотя бы в доме такого человека для той, которая и племянницей-то ему на самом деле не была?..

Едва самолет достиг Ла-Манша, как начался дождь, который во время приземления в Лондонском аэропорту превратился в ливень. Пита, в своем хлопчатобумажном платье, с соломенной шляпкой в одной руке и чемоданом в другой, впервые подумала о том, что еще во Франции ей следовало купить макинтош, но в той безоблачной атмосфере мысли о дождливой погоде не приходили ей в голову. Впрочем, во второй половине августа и в Англии погода могла бы быть получше. К несчастью, ей оставалось лишь дрожать под холодными струями дождя.

Пройдя таможенный досмотр, Пита попала в толпу встречающих. Люди здоровались за руку, обнимались, целовались. А вот и Джеффри — высокий мужчина в непромокаемом плаще военного образца, — только он почему-то вопросительно смотрит на стюардессу. Та, правда, лишь слегка улыбнулась ему и прошла мимо.

Темноволосый, Джеффри в профиль очень походил на Майка, однако черты его лица казались более рельефными, и на вид он не был ни дружелюбным, ни веселым. Нахмурив темные брови и сжав тонкие неулыбчивые губы, он выглядел достаточно неприветливо. Впрочем, Пита некогда видела его фотографию и, отметив поразительное сходство с братом, утвердилась в мысли, что это именно Джеффри Вентворт, королевский адвокат.

Так как он ее явно не заметил, она подошла и коснулась его руки.

— Вы ведь… дядя Джеффри, не так ли? — спросила девушка, не определившись с тем, как его называть.

Он неподдельно изумился.

— Милая барышня, — раздалось в ответ, причем голос этот отдавал северным холодом, — совершенно очевидно, что я не ваш дядя!

— Вы… вы не Джеффри Вентворт? — переспросила Пита, поняв, что не вправе претендовать на родство с этим человеком.

На сей раз встречающий был явно озадачен. Его серые холодные глаза с минуту смотрели на нее изучающе. Наконец он выдавил: