Койн
Шрифт:
— Вот, — хмыкнул он, поднося косяк к моим губам.
Я ненавидела это дерьмо.
Но не посмела отказать.
Сделав самую маленькую затяжку за всю историю человечества, я вдохнула едкий дым и постаралась не задохнуться. Однако когда потерпела неудачу и зашлась в приступе кашля, Магна рассмеялся. Зажав косяк зубами, он скользнул ладонью по моей обнаженной спине, пробравшись под ткань туники, и мягко похлопал по плечу, чтобы помочь мне справиться с удушьем.
Я задрожала, по спине побежали мурашки от охватившего меня ужаса. Магна
— Так что дальше? — прочирикала я, скрывая беспокойство.
— Мой член, для начала.
«О Боже».
Я рассмеялась, сделав вид, что он удачно пошутил. Магна же молча расстегнул застежку моего бюстгальтера.
— Ох, эм…
Он обхватил ладонью мою небольшую грудь.
— Что «эм», моя Королева Красоты?
Наши взгляды встретились, и его глаза блеснули вызовом. Магна очень хотел, чтобы я заспорила. Чтобы начала бороться с ним. Последняя девчонка, пытавшаяся дать ему отпор, получила жестокий удар по лицу. Мне же по-прежнему нравились мои зубы и нос. Потому я не сказала ни слова, когда он ущипнул меня за сосок. И даже когда стал расстегивать шорты.
— У меня месячные, — прошептала я. Эта ложь, вероятно, доставит мне кучу неприятностей.
— Мне нравится кровь.
Магна скользнул пальцем вниз под трусики и задел клитор, отчего я всхлипнула.
— Что за черт, Хэдли? Я заправлял байк, а потом возвращаюсь и вижу, что отец уже трахает тебя пальцем?
Я сползла с колен Магны, словно меня обожгли. Но вместо того, чтобы взбеситься, он громко рассмеялся. Милк же явно злился, схватив меня за запястье и с силой прижав к себе, от него буквально волнами исходила ярость.
— Твоя девушка ревновала из-за того, что ты был с Джус, — произнес Магна, обнюхивая палец, побывавший у меня в трусиках. — Я помогал ей справиться со злостью.
Милк свирепо схватил меня за подбородок и с яростью посмотрел в глаза. Я почувствовала исходивший от него запах текилы и… чьей-то киски. На глаза навернулись слезы — от злости, конечно. Мне пришлось побороть дрожь в нижней губе. Милк — Джуниор, так я звала его в спальне — как мне казалось, любил меня с детства. И я отвечала ему взаимностью. Пока наши отцы болтали о делах, мы прыгали на батуте и играли с моими кроликами.
— Мне не нужна помощь с моей сучкой, я сам с ней справлюсь, — сказал Милк отцу. — И у меня это выходит просто отлично.
Магна снова разразился смехом.
— Хороший мальчик. Но если когда-нибудь решишь, что тебе с ней сложно, знай, что я смогу приструнить ее своей твердой рукой и тем, что ниже пояса.
Я вздрогнула в объятиях Милка, и он, наконец, отпустил мой подбородок, схватив за руку. А потом едва ли не силой потащил из комнаты отца мимо остальных приоткрытых дверей этого дерьмового клуба. Громкий
Милк никогда не злился.
В отличие от Магны.
Неужели сейчас он пришел в ярость? Будто в этом была моя вина!
Когда мы вернулись в нашу комнату, Милк так сильно хлопнул дверью, что с книжной полки посыпалась куча дерьма. Я уже открыла рот, чтобы сказать ему, что это несправедливо, но он замахнулся на меня. Когда тыльная сторона его ладони встретилась с моей щекой, я не удержалась на каблуках и свалилась на кровать. Будучи совершенно ошеломленной, что Милк посмел поднять на меня руку, я схватилась за щеку, а из глаз полились слезы.
— Мать твою! — прорычал Милк. — Черт бы тебя подрал, Хэдли!
Вздрогнув от его крика, я подтянула к себе ноги. Джуниор — все, что у меня было. Я оставила все и всех ради него. Бросила свою жизнь.
— Иисусе, малышка, — пробормотал он, смягчившись. — Черт, прости меня, — Милк повалился на кровать позади меня и обвил мускулистой рукой мою талию. Он уткнулся носом мне в волосы, принявшись шептать на ухо еще больше извинений, отчего я лишь громче заплакала. — Я просто вышел из себя, увидев, как отец запустил руки тебе в шорты.
Я напряглась. Вдруг стало так одиноко в его объятиях. Мы с каждым днем все больше отдалялись друг от друга. Он трахался с Джус и, скорее всего, с Киской тоже, хотя я думала, что мы всегда будем только вдвоем. Всего этого дерьма не должно было быть.
— Эй, — окликнул меня Милк, убрав волосы с моей шеи, чтобы поцеловать ее. — Ты злишься на меня. Имеешь полное право. Но я не такой, как он. Это был порыв. Я… этого никогда больше не повторится, детка. Черт, ты должна понять.
Но я не понимала.
Я вообще больше его не понимала.
Однако Милк был настойчив. Целовал так, что я таяла в его руках. Чувствовала, что ему действительно жаль. Мальчик, знакомый с детства, целовал мою шею так нежно, словно поклонялся моей коже. Член затвердел, прижимаясь к моей заднице. Я старалась гнать от себя мысли, что он, вероятно, пропах соками Джус.
— Что мне сделать, чтобы тебя осчастливить? — спросил он, став покачивать бедрами напротив моей задницы, и мне захотелось сдаться.
Но я была упрямой.
— Мне нужно, чтобы ты обнял меня и пообещал, что для тебя есть только я, Джуниор. Только я.
Он как-то недовольно вздохнул, но не стал со мной спорить.
— Да, Королева Красоты. Только ты.
Его ложь пахла, как киска Джус.
Я проснулась в темноте, обнаженная и одинокая. Тело болело и ныло, но в хорошем смысле. Я не хотела так скоро прощать Милка, но иногда он мог говорить правильные вещи в нужное время. После третьего оргазма я решила, что все же простила. Наша любовь сильнее, чем какая-то клубная шлюха, пытавшаяся обхаживать моего мужчину. Мы справимся с этим.