Коза, или Сильвия! Кто же она?

Олби Эдвард

Росс. Это был мой долг!

Мартин. Нет, это не был твой долг!

Росс. (безапелляционно) Я не мог допустить, чтобы все это продолжалось!

Мартин. (на грани слез) Я бы мог справиться, я бы мог бросить это, и никто бы, кроме тебя, сукин сын, ничего не узнал. Один пропущенный мяч, и игра проиграна. Я мог бы…

Росс. Ничего бы ты не смог!

Мартин. Я бы мог справиться!

А теперь уже ничего не изменить, не склеить! Никогда!

Билли. (пытается помочь) Пап…

Мартин. (свирепо) А ты заткнись! (Билли вздрагивает, Мартин замечает это) О, Боже! Извини меня. (Россу) Да, я был болен, да это было ненормальное влечение, и…

Росс. Не «было», а «есть»!

Мартин. (вышиблен из седла) Я… я…

Росс. И по сей день!

Мартин. (собирается с мыслями) Хорошо, я по сей день болен и испытываю маниакальное влечение.

Росс. (прет) Которое было ошибкой!

Мартин. Это было… чем?

Росс. Ошибкой! Глубокой и роковой!

Мартин. Как тебе больше нравится. (распаляется) Но я мог бы все это преодолеть! А ты не имел права все рушить, разбивать нашу жизнь, разбивать жизнь Стиви!

Росс. Я? Это я все разбил? Это не торговля краденым, Мартин, не воровство у беспомощной вдовы. Это не к блядям сходить! Это не то, что временно приостановит карьеру, а потом через унижение и угрызения совести, наконец, назад — как ни в чем ни бывало. Это за гранью добра и зла. Ты бы продолжал и продолжал, но однажды оступился бы. Кто-нибудь застал бы тебя с ней в хлеву, увидел бы тебя на коленях, позади этой проклятой козы, со спущенными штанами. Кто-нибудь тебя обязательно бы да поймал.

Билли. Оставьте его в покое. Ради Бога, Росс…

Росс. (машет на Билли, Мартину) Ты знаешь, что за это можно угодить в тюрьму? В некоторых штатах за это даже казнят! Знаешь, что они с тобой сделают? Пресса? Все? Твоя карьера полетит, жизнь… все! (холодно и практично) За то, что ты спишь с козой. (печально качает головой, Билли тихо рыдает)

Мартин. (длинная пауза) Вот, значит, в чем дело, что кто-то застукает… То есть, я могу делать все, что угодно, — причины не имеют значения. Имеет значение только то, что об этом скажут!

Росс. С душой ты разберешься сам, во всем остальном я могу тебе помочь.

Мартин. Конечно, разберусь, тем более, что у тебя души нет.

Росс. (не особенно интересуясь) Да?

Мартин. Так вот в чем дело-то!.. На чем-то нас могут поймать, а на чем-то — нет!

Росс. Именно.

Мартин. (глубокая

ирония) Слава Богу, все так просто! Я-то думал, что речь идет о любви и потерях, а, оказывается, все крутится вокруг «застукают — не застукают». А мы со Стиви сражаемся с оболганным ангелом. Когда она вернется — если она вернется — я обо всем ей прямо расскажу. (не смотрит на Росса и Билли, может быть, постукивает руками по коленям) Кто-нибудь понял, что случилось?

Росс. Ради Бога, Мартин!

Билли. Папа…

Мартин. (слегка плача) Почему никто не понимает этого… мне одиноко… совсем одиноко!

Тишина. Потом слышится звук у входной двери.

Билли. Мама? (Билли идет к двери)

Мартин. (пауза, Россу, с мольбой) Понимаешь?

Росс. (длинная пауза, качает головой) Нет.

Стиви тащит мертвую козу с разрезанным горлом, кровь стекает по одежде Стиви и по ее рукам.

Росс. О, Боже.

Мартин. Что ты сделала?

Стиви. Вот.

Билли. (в пустоту, беспомощно, тихо) Помогите! Помогите!

Росс. Господи, боже мой!

Мартин направляется к Стиви.

Мартин. Что ты сделала?! Что ты наделала?

Билли плачет, Стиви разглядывает Мартина, Росс не двигается.

Стиви. (поворачивается к нему лицом, ровно, без эмоций) Я поехала туда, где, Росс сказал, я увижу твою подругу. Я нашла ее. Я убила ее. Я привезла ее тебе. (странный вопрос) Разве не так?

Мартин. (громко рыдая) А-а-а-а-а-а…

Стиви. Чему ты удивляешься? Чего ты от меня ждал?

Мартин. (плачет) В чем она виновата? Что плохого она сделала? (Стиви) Я тебя спрашиваю: что она сделала?

Стиви. (пауза, тихо) Она любила тебя… ты сказал… так же сильно как я…

Мартин. (Стиви, опустошен) Прости меня. (Билли) Прости меня. (потом…) Прости меня.

Билли. (к одному, к другому, никакой реакции) Папа? Мама?

З а н а в е с.

Конец