Коза на роликах
Шрифт:
– Кто?!! Ну кто тебе это сказал?! – носилась по кухне Люся, не обращая внимания на ногу. – Как красиво сказано – «жертвовать»! И будет всем благостно, да? А ты никогда не думала, что вред наносишь? Ты же растишь рядом с собой махровых эгоистов! Тех, кто твою жертву принимает как должное, а потом еще и с других требует – терпите! Жертвуйте!
– Чего это ты, Люсенька? Успокойся, – осторожно погладила Люсю по голове Василиса. – Чего голосишь-то? Завтра мы с Вероникой Абрамовной все как надо сделаем, правда же?
Вероника Абрамовна пожала плечами:
– Ну, если это и в самом деле вред, жертва-то…
– Ты еще жертв не видала… – засунула себе в рот сушку Люся и чуть
– И ведь сколько ищем, а никто не хочет помочь! – хрустнула сушкой и Василиса. – Ты, кстати, Вероника Абрамовна, ничего про это дело не слышала?
Вероника Абрамовна тоже засунула сушку в рот и теперь не знала, что делать, – выплюнуть ее не позволяло воспитание, а съесть сразу не было физических сил. В общем, у женщины было время подумать.
– Кристина Кравченко? – медленно переспросила. – Она у нас в театре занималась. Красивая девочка была, утонула. Жалко, совсем еще молоденькая.
– А может, она не сама утонула? – хитро прищурилась Василиса. – Может, ей помог кто?
– Ну вот! И вы туда же! – расстроилась гостья. – Вот наслушаетесь всяких сплетен, а потом невинного человека порочите…
– Да мы еще и не слышали сплетен-то, – оскорбилась Люся.
– Но очень бы хотелось, – вставила подруга. – Ведь если кто-то разжигает сплетни, значит, это кому-то нужно. Давай, Вероника Абрамовна, сплетничай. В ерунду мы все равно не поверим.
Вероника Абрамовна тяжело вздохнула и рассказала.
Кристина в театр пришла еще летом. Хорошенькая такая, будто куколка. Все мужчины, которых принудил Кирюша ходить в драмкружок, немедленно стали распускать перед девчонкой хвосты, а она только смеялась. Потом в кружок заявился Иннокентий Хлебов, он на психолога выучился и какую-то серьезную работу пишет, что-то там про добровольную человеческую многоликость. Увидев красавца психолога, Кристина чуть присмирела. Меньше стала хихикать, над Кирюшей реже подсмеивалась, зато ее взгляд подолгу останавливался на безупречном профиле Хлебова. А тот со всеми держался ровно, в том числе и с Кристиной. Тогда в театре ставили сказку «Коза и семеро козлят», со времени образования театр все никак не может показать эту злополучную «Козу». Кирюша не решился сразу ставить серьезные произведения, сначала себя перед детьми хотел испытать. Волком был Хлебов, а Козу играла Кристина. Что они творили на сцене! Волк так нежно смотрел на рогатую, а Кристина отвечала таким безмолвным обожанием, что более спелые матроны театра дружно воспротивились:
– Это уже детям нельзя показывать! Хлебов с Кравченко подталкивают детей на черт-те что!! И вообще – Козу должна играть зрелая актриса! Не забывайте, у Козы уже семеро козлят имелось!
Однако Кирюша был сражен красотой Кристины и решил во что бы то ни стало на первый свой спектакль собрать весь двор. Он говорил, что если люди не захотят смотреть спектакль, то на Кристину придут смотреть обязательно.
– У меня Коза хитрая! – смеялась Кристина. – Она, может быть, только с первого взгляда такая влюбленная дура, а победит все равно добро! Вот она, интрига!
– А то кто-то эту сказку не читал! – фыркали зрелые дамы. – Да мы с трех лет эту интригу знаем! Кирилл Назарови-и-иич, ну когда мы будем ставить «Собаку на сене»?
Но заполошный Кирюша помешался на семерых козлятах. Старики морщились, а молодежь веселилась. Молодежи раньше много было: Кристина, Римма, Юля, парнишки крутились. Им все равно было, что играть, они сдружились – вместе ездили к Кеше на дачу, вместе по лесам мотались
В театре тем временем роль Козы решили передать Юле. Она была лет на восемь старше Кристины, и ее Коза получилась спокойная, недоверчивая и не такая влюбленная в Волка.
Теперь уже Кеша Юлю поедал глазами, но та относилась к этому совершенно спокойно. Но и это равнодушие тоже не понравилось сварливым теткам, они так и сверлили девчонку взглядами.
– Господи, – ворчали они, – он перед ней и так и эдак, а она… ну хоть бы раз хвостом или там… выменем… трясанула. У нас Коза какая-то фригидная.
Кирилл Назарович тоже был недоволен холодностью девушки. Ему требовалась жуткая любовная интрига. К тому же все в кружке знали, что отношения у Хлебова и Юли вполне теплые. Кирюша кричал, требовал, Иннокентий выкатывал глаза от любовной страсти к Козе, а Юля упрямо играла так, как считала нужным. А однажды у режиссера Кирюши от собственного крика разболелась голова, и Юля полезла в карман за таблеткой. Вместе с цитрамоном девушка вытащила «Орбит», монетку и шнурок с камешком.
– Ничего не понимаю… – пожала она плечами. – Чего только в собственном кармане не отыщешь, всякий мусор.
– Это не мусор, – сказал Хлебов. – Это мой подарок Кристине. Она его еще талисманом называла.
Этого разговора никто не слышал, только Вероника Абрамовна, потому что она тоже таблетку попросить хотела, поэтому и находилась рядом, когда Юля в карман полезла. Надо отдать Хлебову должное, он ничего никому не сказал, но все равно откуда-то поползли недобрые слухи. Вспомнилось сразу, что Юлю тоже приглашали тогда на дачу, но она не приехала. Конечно, девушка говорила, что ходила к подруге на день рождения, но в это никто не верил. Юля чувствовала это и просто с ума сходила. А потом ее не стало. Сначала она пропустила репетицию, и Хлебов чуть ли не по домам бегал, спрашивал, не видел ли кто Юлю. На следующую репетицию Юля тоже не пришла, но откуда-то пришла весть, что она поехала отдохнуть к матери, и все успокоились. Только Хлебов ходил какой-то угрюмый. Между кружковцами пополз слушок, что Хлебов с Юлей рассорился, в результате чего та и отбыла к родительнице. А потом ее нашли. Милиция сообщила… Мать из поселка приезжала на опознание, а узнала с трудом.
– А почему вы так уверены, что Юля не могла погубить Кристину? – спросила Люся. – Ведь ее тоже не было на даче, а алиби, как мы поняли, у нее очень туманное.
– Никакое не туманное, я знаю, не могла. Юленька моей соседкой была, про наши семейные дела ведала. И в тот день, когда все на дачу собирались, мои опять дом заперли. Девчонка меня к себе пригласила, я у нее и ночевала. А говорить об этом она никому не стала, знала, как я болезненно переживаю чужие толки о Капитолине. Нет, в милиции-то я все объяснила, а вот людям же не расскажешь, всем-то… Вот и получается, что никак Юля не могла Кристину сгубить.