Кожедуб
Шрифт:
Трудно было назвать кого-нибудь в Советском Союзе, кто не слышал бы о Кожедубе. Его слава в 40—50-е годы была огромной и достигла своего зенита. Похожее было только до войны, когда на всю страну гремели имена Чкалова, Громова и летчиков — спасателей челюскинцев. Первые лица страны не обходили его вниманием. Иван Никитович неоднократно встречался и беседовал и с Хрущевым, и с Брежневым. Хрущева он знал еще с военных времен и впоследствии, как военный летчик, как авиационный командир высокого уровня, был невысокого мнения о его качествах государственного руководителя.
У Брежнева Кожедуб заметил не только интерес к себе, но и настороженность и никогда не предпринимал каких-либо усилий, чтобы сблизиться с ним. Во-первых, это претило его характеру, а во-вторых,
Особое место в жизни Ивана Никитовича занимал Александр Иванович Покрышкин, с которым Кожедуб познакомился в 1945 году, хотя, конечно, к тому времени много слышал о нем и читал во фронтовых и армейских газетах еще в 1943-м. В 1944 году видел его совсем рядом — тогда Покрышкин и его ведомый Голубев на своих «аэрокобрах» сели на их аэродроме.
«Я издали увидел Покрышкина, — пишет Кожедуб. — Мне понравилась его сильная фигура, быстрые уверенные движения. Вспомнилось, как весной 1943 года, готовясь к своим первым боям, я внимательно следил за боевой деятельностью Покрышкина и его друзей — братьев Глинка, Речкалова.
Очень хотелось поговорить с замечательным летчиком, и я направился к его группе, вспоминая как в Борисоглебске не решался подойти к Герою Советского Союза Макарову. Чувство неловкости удержало меня и сейчас.
Пока я медлил, Покрышкин подал команду, его летчики быстро разошлись по самолетам и улетели» [87] .
87
Кожедуб И.Н. Служу Родине. М.: Детгиз, 1949. С. 206.
Александр Иванович Покрышкин был человеком строгим, волевым, дисциплинированным, и вне дома — до мозга костей военным летчиком. Он не позволял с собой никаких заигрываний ни женщинам, ни корреспондентам, ни актерам, ни кому-либо еще. Правда, Мария Кузьминична, его жена, рассказывала, что после войны «медные трубы» пытались «заставить плясать» и Александра Ивановича:
«Появились какие-то новые знакомые, без каких-либо боевых заслуг, но очень бойкие на язык и крепко привязанные к "зеленому змию". Александр Иванович стал задерживаться, нередко приходил выпивши из академии, порой в компании с этими знакомыми. Один из знакомцев, услышав мои возражения, пьяно протянул:
— Саша! Как мы попали в этот серпентарий? Пришлось провести с Александром Ивановичем беседу, он
обещал не выпивать после работы. Выпивал лишь по хорошему поводу и в хорошей компании. Не раз он жестко отвечал слишком настойчивым угощающим:
— Что вы! Никак нельзя. Я боевой офицер».
Известно несколько фотографий 1945 года, запечатлевших двух прославленных летчиков в час их первой встречи. Радостное восторженное выражение лица Кожедуба и несколько отстраненное и натянутое — у Покрышкина. Конечно, появление третьего трижды Героя, также летчика, стало для Покрышкина по меньшей мере неожиданностью — ведь, как заметил В.В. Решетников, «пилоты ревнивы». Но ледок, возникший было в их отношениях из-за сдержанного, «железного» характера Александра Ивановича, быстро растаял благодаря внутренней доброте и расположенности Ивана Никитовича. Он сразу, без разговоров, признал первенство Александра Ивановича. Им довелось появляться за столами президиумов десятков различных мероприятий, сидеть рядом на многих конференциях, пленумах и даже съездах, но при этом никто и никогда не видел какого-либо раздражения или оттенка недовольства на лице Ивана Никитовича, когда рядом был Покрышкин.
После возвращения из Китая — Кореи Покрышкин, терзаемый огромным интересом к качественно новым воздушным боям, буквально обрушился на Кожедуба.
«Впервые я увидел в его лице не просто живой и неподдельный, но какой-то неистовый, мальчишеский интерес, — вспоминал Иван Никитович. — Александра Ивановича интересовало буквально все: от основных задач и способов их решения до мельчайших
По службе им практически не довелось сталкиваться. Покрышкин был переведен в ПВО, Кожедуб пробыл в ПВО недолго и служил в ВВС. Да и Иван Никитович, благодаря внутреннему чутью и такту, врожденной мягкости, никогда не позволил бы себе что-то доказывать или противоречить Александру Ивановичу.
Интересно, что оба великих летчика были заядлыми шахматистами, но, по свидетельству друзей и близких, ни разу не решились сыграть друг с другом партию.
Непростые отношения сложились у жен полковников, затем генералов, потом маршалов. Обе достойнейшие женщины, наделенные умом и тактом, и Вероника Николаевна, и Мария Кузьминична имели слишком разный жизненный опыт, разные характеры, разное воспитание. Одна стала женой трижды Героя уже после войны, еще школьницей, другая познакомилась со своим Александром в трагический год начала войны, поддержала его в тяжелейших условиях напряженной боевой работы и служебного противостояния. Думаю, что гордая Вероника Николаевна в глубине души тоже признавала «первенство» Марии Кузьминичны.
Они ревностно следили за поступками друг друга и порой давали этим поступкам довольно резкую оценку. В то же время общение этих незаурядных женщин часто проходило непринужденно и весело.
Вероника Николаевна вспоминала один разговор с Марией Кузьминичной Покрышкиной, случившийся вскоре после их знакомства:
— Счастливая вы, Вероника! Вы — и Вероничка, и Голубочка, и Любимка… А я только и слышу: Мария да Мария.
Но этот диалог в целом был нетипичен для их отношений.
Забежав как-то в мебельный магазин, Вероника Николаевна и Мария Кузьминична буквально остолбенели, увидев прекрасные, но еще не продающиеся (якобы не было документов) импортные «горки». К счастью, мужья были рядом (что также явилось исключительным случаем) в машине, и они бросились к ним, умоляя пойти к директору магазина и попросить его продать им вожделенные предметы интерьера.
Иван Никитович и Александр Иванович были после какого-то «мероприятия» в веселом расположении духа и, отступив под натиском подруг от твердого правила «не ходить и не просить», направились в кабинет директора. Можно представить себе лицо этого работника торговли, когда он увидел перед собой двух генералов трижды Героев, что-то не очень понятно объясняющих. Надо ли говорить, что директор мебельного магазина был сломлен и продал счастливым хозяйкам мебельный дефицит. Эти предметы до последних дней оставались в квартирах героев, были объектами гордости хозяек, которые не раз обращали на них внимание автора.
Когда в семьях Покрышкина и Кожедуба появились дети, в одной — мальчик и девочка, в другой — девочка и мальчик, они шутливо строили планы брачных союзов своих наследников.
Интересный эпизод, характеризующий Александра Ивановича Покрышкина, рассказала Наталья Ивановна — дочь И.Н. Кожедуба. Однажды, еще в школьные годы, когда родителей не было дома, она позвала к себе нескольких одноклассников. Вдруг, когда веселье было в полном разгаре, домой за какими-то бумагами вернулся Иван Никитович, да еще в сопровождении Александра Ивановича. Надо ли говорить, что отец, как это чаще всего бывает, был недоволен тем, что вдруг обнаружил в своем доме такую картину, и высказывал дочери все, что он думает по этому поводу. Александр Иванович, войдя, взял какую-то книгу, затем как-то «по-дамски», с прямой спиной, сел на стул. Когда негодующий Иван Никитович, забрав бумаги и прогрохотав «последними очередями» вышел, Александр Иванович тихо сказал Наталье: