Кожеед
Шрифт:
Вокруг разреженной стеной поднимались в небо сосны. Юрьевне всегда нравились сосны – их запах, чистота и пустота сосновой рощи… Но не сейчас. Ей казалось, что лес вокруг больницы издает низкий зловещий гул на грани слышимости.
– Знакомься, - сказал Антоша. И она вернулась обратно.
Опера. Циничные профессионалы, которым давно на все наплевать. Выглядели они типично для оперов – два сомнительных типа самой бандитской наружности. Нормальные ребята, решила Юрьевна.
Звали ребят Черномаз и Зайка. Причем Зайка оказался как раз
«Прекрасно», подумала Юрьевна. Весело будет читать этот протокол. Судьи любят смешные фамилии.
Обхохочешься просто.
– Юрьевна, на два слова, - сказал Антоша. Отошел в сторону, подождал. Опера невозмутимо усмехались.
Юрьевна внутренне напряглась, но шагнула за ним.
– Ну, что?
Антоша понизил голос. Юрьевна вздохнула. Антоша, при всех своих достоинствах, имел дурную склонность к театральным эффектам.
– Тело опознали, - сказал негромко. Драматически выдержал паузу, прямо МХАТ.
– Это он.
Юрьевна на мгновение сбилась с дыхания. «Черт. Черт. Черт». Эх ты, Свеча. Странно, она готовилась, что придется имитировать чувства по этому поводу – а имитировать то и не надо. Прямо бери и чувствуй. Но лучше отыграть – для других.
Вот и пригодилось натренированное выражение лица. Антоша смешался, помялся в смущении. Все знали, что Свеча и Юрьевна – не разлей вода, старая гвардия Максимыча. Антоша был толковый следак, звезд с неба не хватал, местами распиздяй, конечно. Но в целом нормальный парень.
– Сочувствую, - сказал он. Юрьевна скорбно и сдержанно кивнула.
– Спасибо. Мне бы осмотреться, - сказала она через паузу. Отыграла – скорбь скорбью, но «пора заняться делом, потому что работа лучшее утешение». Антоша кивнул.
– Ноу проблем. Вот Серега тебе все покажет. Эй, Серега, иди сюда! Он дежурил, когда… ну, ты понимаешь…
Она поздоровалась с дежурным следователем. Местный, из областных. Поздоровались, пожали руки.
– Юрьевна, - сказала она. – Главк.
– Знаю. Коломенко Сергей, область.
Юрьевна достала блокнот. Для личных впечатлений у нее был особый, серый, с шершавой обложкой. И отдельная ручка – капиллярная, черная, с мягкой силиконовой накладкой. Это важно.
– Ну, что… Показывай свое хозяйство, Сережа. Стой, подожди. А что эксперты сказали? Причина пожара?
– Эксперты в пути, - с презрением сказал Антоша. – И думают. Как всегда… У тебя курева нет, случайно?
Она не курила, но сигареты всегда носила с собой. Некоторые мелочи важнее, чем другие. Сигареты помогают наладить контакт и разговорить свидетеля, а то и самого подозреваемого. А экспертов никто из следаков не любил. Узаконенная коррупция. Две-три «штуки» вынь да положь – чтобы результаты экспертизы пришли через пару дней, а не спустя месяцы и годы. А жаловаться бесполезно – у медиков сильна корпоративная солидарность, если рассоришься, потом свои экспертизы будешь видеть во сне. В страшном.
Она открыла сумку и вытащила
– Юрьевна, ты святая, - сказал Антоша. Он вытянул сигарету, помедлил, вопросительно посмотрел на Юрьевну, та кивнула – и вытащил еще одну, сунул за ухо.
«Эксперты в пути». Юрьевна мысленно выругалась. Экспертов никто не любит. Но работать без них невозможно, приходится терпеть и платить. При далеко не самой большой зарплате следователя.
– Надо?
– Антоша протянул ей баночку с вьетнамской мазью – «звездочка», этот дивный вонючий аромат ни с чем не спутаешь. Юрьевна покачала головой. Нет.
Запах мертвых тел ее никогда не смущал.
Глава 4-3. Заброшенная больница
Восемь черных полиэтиленовых мешков были выложены в два ряда. Свет фонарей на станинах мертвенно, до синевы, отражался в пластике.
Антоша расстегнул молнию на одном из мешков – и Юрьевна увидела.
Тело обгорело наполовину. Огромного следака жаром скрючило, ссутулило – так что он казался чучелом большой человекоподобной обезьяны. Словно в насмешку левая половина лица Свечникова уцелела и осталась вполне узнаваемой.
Покойный Свечников скалился – жутковатой мертвой улыбкой.
Улыбка – это из-за сокращения связок под воздействием высокой температуры, подумала Юрьевна.
«Эх, Свеча, Свеча».
На Свечникове были остатки черной полицейской формы. Один погон уцелел – три звездочки старшего лейтенанта. «Что?!»
– Это как? – тупо спросил Антоша. Кажется, он тоже раньше не обратил внимания.
Юрьевна покачала головой. Она тоже не понимала. После того громкого ЧП Свечников написал рапорт на перевод его из СКР в полицию – другого выбора у него не оставалось. Начальство обещало, что так он избежит уголовного преследования.
Но использовать опытного «следака», хоть и со слегка подтекающей крышей, как рядового патрульного, – это, конечно, номер. И когда Свечу успели понизить в звании? «Или я чего-то не понимаю», подумала Юрьевна.
– Так он же… А! – Антоша, наконец, сообразил. Был Свечников капитан, стал старлей.
После пропажи жены – Свечникова словно подменили. Но не настолько же!
Юрьевна и Антоша переглянулись.
– А где второй? – спросила Юрьевна.
«Ребров. Доктора Чистота».
– Вот. Мы предполагаем, что это он.
Дежурный расстегнул следующий мешок. В нос ударило вонью горелого мяса. И запахом шашлыка. Юрьевна даже не поморщилась. Наоборот, в животе забурчало – давно бы стоило перекусить.
– Щас бы баранинки, да с маянезиком, - проворчал себе под нос дежурный Сергей. Следователи – это как медики, могут спокойно пожрать и рядом с трупом, циничное племя. – И водочкой полирнуть…
Юрьевна чувствовала то же самое, но поморщилась. Не все мысли стоит озвучивать…
В мешке был обгорелый человек, покрытый черной коркой, словно растрескавшейся на склоне вулкана лавой.