Козлы и орлы
Шрифт:
Дома нашлись лишь огурцы и лук, я их порезала и заправила сметаной, а в мини-духовку положила несколько небольших картофелин в кожуре. Максимум через полчаса меня ждал царский обед. Радуясь своей предприимчивости, я решила «не терять минутку» и отобрать вещи для слежки. Только я застыла в задумчивой позе перед открытым шкафом, зазвонил сотовый. Я кинула взгляд на дисплей – звонил папа. Горячо любимые родители находились не в Москве. Отца, известного ученого-филолога, пригласил на год в Англию университет в Кембридже, прочитать курс лекций о русской литературе. Моя мама, детская писательница, конечно же поехала с ним. Я радостно ответила:
– Привет, папочка!
– Здравствуй, дитя
– Отлично! Ежа вот Эллен на время отдала, сама работаю потихонечку, – отчиталась я.
– Младенец, – так нередко величает меня отец, – у меня к тебе дельце. Не могла бы ты найти надежного риэлтера для Джона? Может, кто-нибудь из знакомых недвижимостью занимается? А то он решил в Москве квартиру купить, – попросил папа.
Я моментально сообразила, как это можно обернуть на пользу расследования и приняла охотничью стойку. Как говорится, на ловца и зверь бежит! Стопудовый повод для тесного контакта с Эльвиркой возник по щучьему веленью.
– Конечно, папочка! А чего это он вдруг? – полюбопытствовала я.
– Вот приедет Джон и все тебе лично объяснит, – не удовлетворил моего любопытства отец. – И очень скоро – он сегодня вечером прилетает, так что жди звонка!
Попрощавшись с папой и передав нежный привет маме, я вернулась к отбору шмоток. Выбор пал на серую юбку, сине-серую блузку и коричневые туфли на квадратном низком каблуке. Фланелевая юбка являла собой шедевр антигламурного кроя – крайне невыгодной для любой женщины длины, сантиметров двадцать ниже колена, с огромными мягкими складками на поясе, она формировала выпирающий живот даже у скелетоподобной жертвы анорексии и уродовала фигуру до неузнаваемости. Старомодная, «наглухо» застегнутая блузка с высоким воротом и воланами чудесно ее дополняла, и коричневые туфельки «прощай молодость» вписывались в комплект наилучшим образом.
Я «зализала» назад волосы, нацепила очки с простыми стеклами в роговой оправе и залюбовалась результатом – на меня смотрела усталая женщина лет сорока пяти, скорее всего учительница из совсем не элитной, а районной отстойной школы.
– Моя прелесть!!! – по-горлумски прошипела я и довольно улыбнулась.
Тут потянуло горелым. Надо сказать, что моя соседка, бабулька, живущая этажом ниже, ежедневно варит кашу и упускает молоко, а чад через форточку всегда затягивает ко мне. Привычно чертыхнувшись, я закрыла окно, но воняло все сильнее. Сердце екнуло: «Картошка!!!» Я метнулась на кухню, но было поздно… Черные угольки, лежащие на решетке, были абсолютно несъедобны.
Времени на готовку уже не осталось, так что пришлось довольствоваться салатиком и бутербродом с сыром. Наскоро перекусив, я позвонила в редакции и выяснила, что Тамара Неволькина жаждет вновь сотрудничать со мной на предмет детской поэзии, а газета про животных хотела бы заказать статью о редкой породе собак. Я с радостью согласилась на оба предложения. Тамара предлагала написать четверостишия к картинкам про укладывающихся спатеньки животных – святое дело, а материал про редкую породу, как говорится, лежал у меня в кармане. Впечатлений от встречи с волкособом Гардиком было хоть отбавляй, да и Федотов явно мог дать по этой породе профессиональную консультацию.
Пришло эсэмэс от Инки: «Готовность номер один. Когда и где?» Прежде чем отвечать, я набрала с сотового домашний Эльвирки. У меня подключена функция «антиопределитель», так что угрозы «засветиться» нет. Чуть ли не после первого гудка в трубке раздалось звонкое «Алло!». Объект сидел дома, так что имело смысл караулить около подъезда. «Через двадцать минут во дворе Эльвирки, транспорт – «Мазда»», – отэсэмэсила я Инке.
Никем не опознанная,
– Женщина! – позвала я, стуча в стекло. – Женщина! Вылезайте из машины немедленно!!!
Баба заворочалась, подняла на меня лицо и осоловело уставилась. Фиолетовый синяк под глазом показался смутно знакомым… Разумеется, это была Чудновская собственной персоной.
– Привет, Наташка, извини, сморило! – начала извиняться она, впуская меня в машину. – Я же полночи не спала, примочки делала.
– Законспирировалась ты классно, ничего не скажешь, – похвалила я. – Только фингал и выдал. Но не перестаралась ли ты часом, мать? Я же сказала «кошелки», а не «бомжихи».
– Не-не, все путем, – заверила меня Инка. – Просто растрепалась со сна. Сейчас причешусь, очечки нацеплю, кофточку поправлю…
И впрямь, после всех вышеупомянутых манипуляций передо мной сидела вполне приличная тетка. Несмотря на происшествие с лже-бомжихой, все это время я профессионально держала подъезд Эльвирки в поле зрения. Красавица не выплывала.
– Может, наша ревнивица и не выйдет сегодня из дому, – предположила Инка.
– Не каркай! По-любому часа три покараулим, вдруг повезет… А не повезет, мы… – и я поведала подруге о прилетающем с целью приобретения квартиры Джоне. – Так что законтачим с Эльвиркой на полную катушку! Будем каждый шаг контролировать! – оптимистично заключила я.
Инка воспряла, мы включили радио и стали медитировать под какую-то индийскую музыку, приготовившись к длительному ожиданию. Но всего через полчаса из подъезда вышла Эльвира собственной персоной. На этот раз она явно не хотела покорять всех без разбору, поскольку одета была скромненько – серая курточка, свободные джинсы, спортивные кроссовки. Судя по всему, намылилась она куда-то своим ходом, потому что пошла не к припаркованным во дворе машинам, а через скверик на проспект. Чтобы не рисковать и не упустить прелестницу, мы с Чудновской тоже потянулись за ней пешочком.
Эльвира спустилась в метро, проехала три остановки, сделала пересадку и доехала до «Цветного бульвара». Мы чуть было не потеряли ее в переходе – я не могла развить стабильную скорость, потому что, с одной стороны, отчаянно путалась в юбке, а с другой – то и дело отскакивала от прущей напролом Чудновской. С горем пополам мы вышли за Эльвиркой на улицу и, держась на изрядном расстоянии, продолжили слежку.
Идти пришлось долго. Эльвира плутала по каким-то переулкам и проходным дворикам, которых в центре немало, и мы совершенно запыхались, стараясь не упустить ее и при этом остаться незамеченными. Наконец она остановилась у парадного, пафосного вида подъезда, облицованного черным мрамором. Надпись над входом была выбита золотыми буквами на таблице из мрамора, белоснежного, с очевидным прицелом не на один век. Она гласила: «АКАДЕМИЯ ПРОБЛЕМ БИОИНФОРМАЦИОННЫХ И ПСИХОКОСМИЧЕСКИХ НАУК ПРОФЕССОРА ПАВИАНЫ».