Козырь Рейха. Дилогия
Шрифт:
– У вас есть еще что-то для меня?
– Так точно, сэр!
Несмотря на штатский костюм, помощник атташе был военным моряком, а требования субординации были вбиты долгими годами службы – а потому встал навытяжку и доложил:
– Нами начата работа по дезинформации противника! Уругвайские военные и бразильский военно-воздушный атташе уже поставили немцев в известность, что ими перехвачены оживленные переговоры с линейного крейсера «Ринаун» и авианосца «Арк Ройял», которые уже вошли в эстуарий Ривер-Плейта. Тем более, прибытие вчера «Камберленда» косвенно подтвердило эту информацию, сэр, – Смит кивнул на тяжелый крейсер, что лениво покачивался на пологой волне.
Харвуд усмехнулся – принять «графство» за «Ринаун» мог только полный невежда в морском деле – слишком много
Но чем судьба не шутит?!
– Сэр, – Смит говорил почтительно, – все немцы сильно помрачнели вечером, я видел их лица – они с тревогой смотрят в море и боятся. Да, опасаются, и серьезно, что наш «Ринаун» сможет войти в порт и расстрелять их корабль прямо на рейде. Германский посол уже договаривается с аргентинцами о переходе «карманного линкора» в Буэнос-Айрес и просит три недели для ремонта броненосца.
– Отлично, вы меня порадовали. Если Лангсдорф уйдет вглубь залива, то выхода у него уже не будет. Останется только выбор – либо взрывать корабль, либо интернироваться, благо аргентинцы лояльны к Германии, а не к правительству Его Величества, так как притязают на наши Фолклендские острова. Хотелось бы мне верить, что ваша дезинформация немцев сыграет свою роль, но, к большому сожалению, существует большая вероятность, что кто-нибудь зоркий из местных рыболовов опознает «Камберленд». Так что, я думаю, придется драться!
Командир броненосца «Адмирал граф Шпее»
капитан 1-го ранга граф фон Лангсдорф
Лангсдорф был мрачен, как самая темная ночь без малейшего проблеска звезд. Командир броненосца сидел за столом в собственной каюте и с нескрываемой тоской смотрел на фотографию жены и сына, что стояли в рамочке на столешнице.
«Сломался ты, батенька, а это уже все! Кончен бал, погасли свечи! Надо же какой рапорт ты фюреру своему бесноватому отправил, хотя и писал Редеру, но он попадет Гитлеру! Читается прямо как сопливый женский романчик! И как обосновал, почему прорыв броненосца из Монтевидео фактически невозможен – вступать в бой при подавляющем превосходстве врага в силах есть безнадежное и смертоносно вредное предприятие!
Но каков стиль!
«Адмирала графа Шпее» изуродуют тяжелыми снарядами в 15 дюймов с «Ринауна» и корабль бесславно затонет на мелководье Ла-Платы. Тем самым возникнет угроза захвата его британцами, так как погреба опустели на две трети, оставшиеся снаряды будут без всякого эффекта выпущены в последнем бою и взорвать броненосец станет невозможно. И еще возможно погибнут многие сотни молодых парней, жизни которых так нужны Германии, и их напрасная гибель вызовет ликование в стане противника! И тем самым престиж третьего рейха в странах Латинской Америки будет самым серьезным образом поколеблен!
Прямо политик, батенька! Так ты, граф Ганс фон Лангсдорф, командир броненосца или директор богадельни для умственно-отсталых пенсионеров?! Военно-морской флот существует для того, чтобы обеспечить моления пацифистов или для того, чтобы сражаться с врагом?!
Ты хоть бы извилинами немного пошевелил для начала. Позавчера был бой, а пресловутый «Ринаун» находился на севере Бразилии в двух тысячах миль отсюда! И ты об этом знаешь! Тогда спрашивается – каким образом старый корабль, бороздящий моря чуть ли не четверть века, мог за 48 часов переместиться к Ла-Плате?! Со скоростью свыше 40 узлов, как самый современный лидер?! Да тот больше пяти часов идти не сможет, махом сломается! А старый линейный крейсер как-то смог?! Прямо ждал приказа в полной готовности с залитыми под пробку цистернами и сразу рванул вперед, как призовой рысак! Еще подложив под днище ковер-самолет, и прикрепив к трубам ракетные ускорители с нашего
Лангсдорф тяжело поднялся со стула, потянулся рукою и взял из шкафчика небольшую изящную металлическую фляжку, рядом поставил на стол и небольшую серебряную с чернотой стопку. Открыл пробку и налил до краев шнапсом, но отнюдь не элитным французским коньяком или старым шотландским виски из захваченных его кораблем трофеев. Молча выпил, даже не моргнув глазом и без малейшей гримасы, словно теплую воду и снова мрачно посмотрел на фотографию.
«Хорошо понимаю тебя, капитан цур зее, тяжело вот так проводить в последний путь четыре десятка молодых парней, собственных подчиненных из команды, накрытых флагами третьего рейха. Любому уважающему себя командиру будет тяжко, такая ноша согнет многих. Но у тебя еще больше тысячи человек в экипаже, которые лихорадочно стремятся подготовить корабль к бою, а ты уже все решил для себя и… умер. Да ты уже мертв как командир мощного корабля, тебя сломал бой, когда ты увидел, что англичане не побежали от первых выстрелов, а яростно набросились на тебя, сойдясь на самую близкую дистанцию и совершенно наплевав на возможность собственной гибели от орудий броненосца.
Это тебя напугало до печеночных колик, герр капитан цур зее?! А что ты хотел от них?!
Чтобы наследники Горацио Нельсона побежали трусливыми собачонками, поджав хвосты после первого же хорошего пинка? Ты подзабыл про английских бульдогов с мертвой хваткой?!
Ведь сколько веков они правят миром, а для этого и сила нужна, и дух соответствующий, и настрой победителей. А вот у немцев нет этой уверенности, хотя ваша пропаганда без устали твердит о нордическом духе и истинных арийцах. А здесь был важен, как я увидел – кураж! У британцев он в наличии с избытком, а вот у твоих тевтонов с ним не очень. Нет, и выучка, и умение, и храбрость в наличии, но вот кураж идет от уверенности в собственных силах и в конечной победе! А с этим туго и у тебя, и у твоих подчиненных – подспудно ощущение неполноценности вечно битых в морских баталиях! А с таким настроем, когда постоянный мандраж, не победить тех, кто превосходит вас по выучке и духу, не победить никогда и точка!
Не сможете никогда, пока сами не отрешитесь и от собственных иллюзий, и от собственной осторожности с ее боязнью риска! И так с морских училищ, от Берлина до Парижа и Мадрида с Амстердамом, вбиваются цифры – за годы войн 18 века и борьбы с Наполеоном, британский флот лишился трех десятков линейных кораблей и фрегатов. А вот противники и враги Англии, вместе взятые, потеряли на целый порядок больше. Десять против одного – очень страшные цифры!
И поражение начинается задолго до схватки один на один, оно заключается от самого ощущения безнадежности боя с тем или иным противником. В Ютландском бою немцы отправили на дно три английских линейных крейсера, потеряв только один свой, но утром на море полностью господствовал только один флот – с Юнион Джеком на мачтах. А немцы год зализывали раны, а их команды теперь до ужаса стали бояться выхода в море. Что в конечном итоге и привело к революции, когда матросом отдали приказ снова сцепиться в схватке с Гранд Флинтом! В точности как с Петроградским гарнизоном – лучше разрушить империю и замутить революцию, чем отправляться на фронт под германские пулеметы!»
Лангсдорф налил вторую стопку и также молча опростал, поминая погибших моряков, похороненных сегодня на британском кладбище Монтевидео. Простится с ними пришли и вчерашние пленники, многие в форме, но большинство в приличных костюмах, а также дипломаты и военные из латиноамериканских стран, в которых не очень любили англичан и их собратьев по языку и общему прошлому – гринго. Капитан вместе с ними шли в конце процессии, с экипажем «Адмирала графа Шпее» в парадной форме – погибшие были первыми, им принадлежала вся честь и слава.