Козырь Рейха. Дилогия
Шрифт:
– На счет скорости мне теперь ясно, – Черчилль потер переносицу пальцем, только этот жест непроизвольно выдал сдерживаемое силой воли волнение, – да и броня у него слабая – бой вел на дальней дистанции, скрываясь за броненосными крейсерами Шпее. Видимо, очень не хотел получить двенадцатидюймовые снаряды. И в зону поражения шестидюймовых пушек «Кента» рейдер тоже не заходил, даже когда Аллен выбросил корабль на берег – берег свою тонкую «шкурку». А как с дальностью плавания у него…
– Думаю, не важно, – отрывисто произнес Фишер и протянул листок телеграммы. – За полчаса до вашего визита доставили, отправлена из Аргентины. Наш офицер, представляя одну
Читая сухие строчки сообщения, по сути рапорта, Черчилль чувствовал нарастающую в душе ярость. Так подло провести Британию еще никому не удавалось. Вот только немцы подзабыли, что Королевский флот всегда платит по таким счетам, и возмездие, судя по свирепому взгляду Фишера, будет неотвратимо, причем скорое, не пройдет и пяти-шести недель. Уинстон спокойно положил листок на стол и негромко произнес:
– Необходимо перепроверить данную информацию, но не нужно, чтобы в газетах началась шумиха. Пока незачем, сэр, это серьезно повредит интересам Британской империи!
– Я согласен с вами, мой молодой друг, у вас хорошая выдержка и зрелый ум серьезного политика – не примите эти слова за комплимент. Но вернемся к другому вопросу – что вы решили с русскими? Из Форин Офиса мне сообщили, что главнокомандующий великий князь просил оказать помощь, и теперь им важно знать ваше решение. А фельдмаршал Китченер, насколько мне известно, категорически отказался выделить для помощи даже одну дивизию. Однако, на мой взгляд, следует откликнуться на эту просьбу нашего векового врага, что волей судьбы временно стал союзником в этой войне с германцами. Если русские потерпят поражение под тем самым Саракамышем, прах подери все эти названия, язык сломаешь, без пинты доброго виски не произнесешь! Победа турок на кавказском театре серьезно повлияет на наши позиции в Египте. Османы стоят на краю отнюдь не самой обширной Синайской пустыни, а если, получив помощь от немцев, они начнут наступление на Суэц и выйдут к каналу?!
– Королевский флот в силах решить многое и без помощи армии! Но эту проблему мне хотелось бы обсудить сейчас с вами, сэр…
Младший флагман Крейсерской Эскадры
контр-адмирал граф фон Лангсдорф
Берлин
– Что касается, несомненно, заслуженных вами, граф, наград…
Лангсдорф молчал, внимательно глядя на поднявшегося с кресла кайзера – Вильгельм повелительным жестом запретил старому гросс-адмиралу и ему вставать, ибо этикет не позволяет сидеть подданным при стоящем монархе. Но в такой вот приватной обстановке можно было поступится строгими правилами – все же все они военные и должны повиноваться отданному главнокомандующим приказу, пусть и молчаливому.
– Награждение экипажа «Адмирала графа Шпее» полностью подтверждаем – моряки заслужили свои Железные кресты! Пусть сражение и произошло в ином для нас будущем, однако та наша громкая победа над Королевским флотом при Ла-Плате и Фолклендах самым должным образом отмечена будет. Правда, в совокупности с другими славными вашими деяниями в боях при тех же островах и в океане. Но, вы сами прекрасно понимаете, объявлять о прошлых ваших заслугах не будем! Такое совершенно не в наших интересах, к тому же абсолютно невероятно. А потому все будет сохранено в строжайшей тайне, как того требует от ваших
Кайзер сделал театральную паузу – объяснений Лангсдорфу не требовалось. Гросс-адмирал самолично принял присягу на верность императору и рейху от экипажей «Фатерланда» и «Альтмарка» – лишь дюжина офицеров с поседевшими висками и два десятка заслуженных боцманматов, давно разменявших пятый десяток, не говорили ее торжественные слова, стояли молча рядом с ним, ибо уже раз приносили ее в той своей жизни.
– Я награждаю вас, господин контр-адмирал, вновь учрежденным Рыцарским Железным крестом! Вернее, подтверждаю, что эту высокую награду вы заслужили! На ней как видите, еще дубовые листья!
Лангсдорф сглотнул ком в горле и проворно поднялся с кресла, встав перед кайзером – под жестким властным взглядом водянистых глаз монарха он снова почувствовал себя кадетом на первом высочайшем смотре. Вильгельм подошел к столу и открыл резную шкатулку – правой рукою он извлек орден, и адмирал обомлел, разглядев награду.
Черный крест с белой окантовкой, чуть больше привычного Железного креста, на принятой в Третьем рейхе ленточке – с красной продольной полосой. На нем еще дубовые листья, сделанные в точности, как на рисунке. Ганс передал его утром адъютанту кайзера. Вместе с кустарно изготовленном еще в прошлом
времени орденском знаке. Единственное, что его отличало от изначального образца – отсутствие свастики в центре креста, замененной на императорскую монограмму в виде буквы W. Да на луче были выбиты цифры прошедшего года – 1914.
«А ведь решение о введении Рыцарского креста было принято заблаговременно еще в декабре. Это из того послания, что привез кайзеру молодой Шпее. А вот о дубовых листьях, мечах и бриллиантах, как дополнительных наградах я рассказал только одному Тирпицу – никто в моем экипаже знать о том просто не может. Решение их ввести Гитлер принял в 1940 году, после моего самоубийства – но знаю это благодаря второй памяти, полученной от профессора Ландау. Интересно дела закручиваются!»
Лангсдорф молчал, пока подошедший к нему из-за спины старый гросс-адмирал, сразу пришедший на помощь императору, завязывал на его шее кончики ленты.
– Полученные от меня ранее Железные кресты также ваша заслуженная награда – повторное награждение здесь совершенно недопустимо, вы их и так заслужили, как и ваши офицеры. А посему дополнительно к Рыцарскому Железному кресту с дубовыми листьями, что даны за «абордаж» в бухте Ломас, награждаю вас, господин контр-адмирал граф фон Лангсдорф, за громкую победу над британским флотом при Фолклендах, как германский император и прусский король орденом «Пур ле Мерите»!
Из шкатулки появился крест с золотыми орлами между лучами – заветная для каждого офицера германской армии высшая военная награда, которая давалась только за отличие в сражении.
У Лангсдорфа бешено заколотилось сердце – получить «голубого Макса», минуя предварительное награждение крестами прусского Дома Гогенцоллернов – немыслимое, невероятное отличие. Кайзер при помощи Тирпица снова закинул ленту ордена на шею и сам поправил его ладонью, расположив чуть ниже рыцарского креста. Адмирал мгновенно оценил этот символический жест – введенный Рыцарский крест стал общеимперской наградой, более важной по статуту, чем высший прусский военный орден. Мысль тут же была подкреплена негромко сказанными словами, что в тиши кабинета прозвучали особенно весомо.