Козырь в рукаве (сборник)

Алешина Светлана

— Ми-ша, — прерывистым шепотом позвала я.

Я ринулась на кухню. Такой же бардак. Потом в ванную. Включила свет и чуть не потеряла сознание, увидев хозяина с перерезанным горлом, плавающим в ванне в чем мать родила. На полочке в ряду гелей, кремов и одеколонов стояли женские дневные духи «In the clouds». «В облаках» то бишь. Название этого парфюма мне показалось иронически-зловещим. Оно словно намекало на нынешнее местопребывание души Коромыслова. На стиральной машине «Ардо», застеленной маленьким голубоватым пледом, валялось Мишино барахло. Я осторожно, двумя пальцами,

поддела попеременно несколько вещей и снова опустила. Ах ты, черт! Подняв рубашку со следами коралловой помады, я обнаружила атласный комочек. Миша явно не мог носить шелкового белья. Это ж извращение! Я подцепила белый атласный клочок — женские трусики. Вот те на!

Я выбежала из квартиры и закрыла за собой дверь. Сердце бешено колотилось в горле.

Только этого мне не хватало!

Спустившись вниз, я из машины позвонила в милицию, чтобы сообщить о происшествии, а потом в редакцию.

— Марин, я задерживаюсь, — сообщила я секретарше.

— Все-таки он тебя уговорил, — с ехидцей в голосе заметила Маринка.

— Нет, не уговорил, — быстро сказала я, — некому было уговаривать.

— Что, не застала, что ли? — удивилась Маринка.

— Не то чтобы не застала, — проговорила я, — только вот говорить он не может.

— А-а, — предположила Маринка, — Мишенька в клубе вчера так накушался, что сегодня лыка не вяжет.

— Он не может говорить по другой причине, — поспешно сказала я, — кто-то его зарезал.

— Дела-а!.. — только и смогла выдавить из себя Маринка.

— Я вызвала ментов, придется теперь все им объяснять и доказывать, что я не верблюд.

— Могла бы не представляться, — нравоучительно произнесла Маринка, — тебе что, в первый раз, что ли?

Она права: за свою не слишком долгую журналистскую деятельность мне приходилось натыкаться на бесхозные трупы. Бывало и такое, чего уж скрывать, что я не называла себя сотрудникам милиции по телефону и не ждала их приезда. Но это случалось лишь в исключительных случаях, при особом стечении обстоятельств, когда, не разобравшись, менты могли навешать на меня всех чертей. Сейчас все по-другому. И мне стало неприятно, что Маринка предлагает мне такое.

— Ладно, — осадила я ее, — кончай трепаться. Мишка, между прочим, мой коллега. Каким бы он ни был, хорошим или плохим, он не заслуживает, чтобы его бросили на произвол судьбы.

Хотя, по большому счету, добавила я про себя, сейчас ему до этого нет никакого дела.

— Да я понимаю, — поникшим голосом отозвалась Маринка, — Мишка-то неплохим парнем был.

— В общем, — закончила я этот не слишком приятный разговор, — ты знаешь, где я.

* * *

Я доставала вторую сигарету, когда во двор въехал милицейский «УАЗик».

— Не слишком-то вы торопитесь. — Я вышла навстречу лейтенанту с мелкими, почти детскими чертами лица.

— Если мне правильно передали, у вас здесь жмурик? — ухмыльнулся он. — Ему торопиться некуда.

— Зато преступник успеет до Сан-Франциско добраться, — покачала я головой.

— Так это не суицид? — посерьезнел лейтенант.

— Наверное, покойный искал свою любимую расческу, — с издевкой

произнесла я, — а когда не нашел, забрался в ванну и перерезал себе горло. От безысходности.

— Ладно, не кипятись, девушка, — вздохнул лейтенант, — пойдем посмотрим.

— Меня зовут Ольга Юрьевна. — Я специально добавила отчество, чтобы поставить его на место.

— Будем знакомы, — то ли он не понял, то ли не обратил внимания на мой тон, — лейтенант Приходько Петр Иванович. За мной, — махнул он еще двоим, вылезшим из машины, один из них был в гражданской одежде с большим «дипломатом» в руках.

Когда мы поднялись на четвертый этаж, лейтенант вышел из лифта первым.

— Ручку трогала? — строго посмотрел он на меня.

— Интересно, — пожала я плечами, — как бы я смогла войти, если бы не прикасалась к ней?

— Логично, — поджав губы, произнес лейтенант и вошел в прихожую.

— Ванная там, — кивнула я в сторону двери.

Приходько приоткрыл ее и заглянул внутрь.

— Начинай отсюда, капитан, — обратился он к мужчине в штатском, — а мы комнаты осмотрим.

Пройдя по коридору, лейтенант завернул в гостиную. Я двинулась за ним.

— Здесь что-нибудь трогала? — посмотрел он на меня, но не так строго, как на лестничной площадке.

Я отрицательно покачала головой.

— Хорошо, — произнес лейтенант, то ли одобряя, то ли просто для того, чтобы наполнить квартиру, где есть покойник, своим живым бодрым голосом.

Затем он бегло осмотрел кухню, коридор и спальню и вернулся в гостиную. Нашел на столе свободное место, положил на него несколько бланков, извлеченных из папки, и опустился на стул. Несколько минут Приходько молча писал, не обращая на меня никакого внимания, потом поднял голову.

— Ты бы присела, — озабоченно произнес он, оглядывая комнату, — в ногах правды нет.

Я выдвинула стул из-за стола и села.

— Ольга Юрьевна, — лейтенант остановил на мне взгляд, — как твоя фамилия-то?

Гляди-ка, запомнил, как меня зовут, удивилась я, а мне показалось, что пропустил мимо ушей.

— Бойкова, — назвала я свою фамилию.

Я уже хотела высказать ему, что думаю о его манерах, но лейтенант вдруг перешел на официальный тон:

— Место работы, должность?

— Еженедельник «Свидетель», главный редактор.

— Вы знали покойного?

— Да. Он тоже журналист.

— Вы договаривались встретиться с ним сегодня?

— Он позвонил мне вчера и предложил прийти к нему в одиннадцать часов.

— Зачем? — Лейтенант поднял голову от писанины и пристально посмотрел мне в глаза.

— Миша сказал, что у него есть для меня информация.

— Он говорил о чем-то конкретном?

— Нет, но сказал, что это очень важно.

— Он хотел вам продать информацию? — поинтересовался лейтенант как бы между прочим.

— О продаже разговора не было, — убедительным тоном ответила я. — И вообще, между журналистами это не принято — продавать информацию друг другу. Если ты по каким-то причинам не можешь опубликовать материал в своем издании, обычно отдаешь его другим, как бы в долг. При случае коллега тоже с тобой поделится.