Козыри богов
Шрифт:
– Ишь чего захотел, бесстыдник! Как же, буду я целоваться с первым встречным-поперечным! Для этого надо, чтобы любовь была!
И чувствовал я себя в этот момент - дурак дураком! А потому даже обрадовался, когда зашуршала, открываясь, заслонка оконца в перегородке, и показавшийся в нём Кавни громко и встревожено зашептал:
– Слышь, Ланс, попутчик у нас объявился. Один из тех, что нас только что ограбить пытались.
Я спешно выглянул наружу из бокового окошка. Рядом с фургоном, спрятав кисти рук в рукава мешковатого одеяния и то и дело швыркая конопатым носом, хлюпал сапогами по грязи юноша, отказавшийся
– Далёко ли путь держишь?
– поинтересовался я.
Он подошёл поближе к фургону, взялся рукой за его край и, открыто глядя мне в глаза, без предисловий попросил:
– А вот возьмите меня с собой!
– До Суродилы?
– Нет, не то чтоб до Суродилы... Назавсегда возьмите!
– Что, больше не хочется быть привольным?
– Да я и не хотел никогда! Деться было некуда... А фигляром давно мечтал стать, только мамка вот всё болела, бросить её не мог.
– А сейчас бросаешь?
– Померла она, неделю как...
– Соболезную. Только вот по вопросу трудоустройства - это не ко мне, а к сетрику. Кавни, проводи собеседование!
– А что ты делать-то умеешь-то? И как тебя звать?
– спросил выглядывающий с козел сетрик. Весь наш разговор он слышал, и в курс дела его вводить не требовалось.
– Зовут меня Реди из Атрока. Я песни петь умею!
– Что ж, спой. Послушаем, Реди из Атрока, каков ты певец.
Парнишка откашлялся и во весь голос грянул:
"Как во город Суродилу
Купцы-гости заходили,
Похвалялися товаром,
Отдавали не задаром!"
– Довольно, довольно...- поморщившись, махнул рукой Кавни.
– Голос у тебя, конечно, звонкий, но таких певунов - в каждом трактире охапки четыре. Если перед почтенной публикой выступить осмелишься - закидают тебя тухлыми яйцами!
– Ага! И поёшь ты не в лад!
– добавила высунувшаяся из-за моего плеча Зи.
– Хотя мордашка у тебя о-очень миленькая!
– Ну-ну, голову-то не вешай!
– приободрил паренька сетрик.
– Может, ещё чего умеешь?
– Стрелять умею, - хмуро ответил юноша.
– Только вот фиглярам это умение не надобно.
– Не скажи!
– возразил я, с тайным облегчением выпрыгивая из фургона на дорогу.
– А ну-ка, Кавни, останови караван!
Я взял одно из яблок, которыми жонглировал Кавни, и шагов на пятнадцать отошёл в сторону от дороги к ближайшему дереву. Прислонился к стволу и поставил яблоко себе на темя. Глазами показал на него пареньку:
– Стреляй!
У Кавни округлились глаза, Зи в ужасе прикрыла рот ладонями. А Реди не спеша достал лук, натянул тетиву. Затем расчехлил колчан, быстро выхватил стрелу и, практически не целясь, выпустил в мою сторону. Зи успела взвизгнуть.
В случае чего увернуться я бы успел, поэтому промаха не боялся. Но отклоняться и не потребовалось: стрела уверенно пронзила яблоко точнёхонько посередине. Я отошёл на пару шагов, взглянул на пришпиленный к дереву фрукт, поднял брови и развёл руками, демонстрируя немое восхищение. Реди коротко улыбнулся, так же быстро достал вторую стрелу и послал вослед за первой.
"М-да, о таком я только читал, - восхищённо подумал я, разглядывая результаты выстрела: вторая стрела расщепила первую.
– В книжках про Робина Гуда!"
Я перевел взгляд
– Фирисет, сетрик?
– Фирисет-то, оно, конечно, полный фирисет, - в некоторой озабоченности тот полез рукой в дебри своей шевелюры.
– Только ведь этого фирисета всего лишь на одно выступление и хватит.
– Это почему же?
– Да потому. Выступим мы, к примеру, в той же Суродиле, а потом разведут нас за белы рученьки по разным местам. Его, за стрельбу меткую, в воинство лад-лэдское, хочет он того или нет, а меня - в узилище, где расспрашивать будут с превеликим пристрастием: для чего в фиглярском караване оружие имеется? Уж не привольные ли мы, под личиной фигляров спрятавшиеся?
– Не хочу я в воинство!
– испуганно воскликнул Реди.
– Не любо мне людей жизни лишать!
– А что любо?
– Любо по свету бродить, разные края и земли видеть. Людей потешать.
– Конечно, решать тебе, - обратился я к Кавни, - но я бы на твоём месте парнишку взял. Мне кажется, такой бы пригодился.
– Пригожусь, дяденьки! Ей-ей, пригожусь! Непременно научусь какому искусству! А пока так и на охоту могу ходить, дичь к столу промышлять...
– Ну, пусть так и будет, - согласился сетрик.
– Иди в последний фургон. Скажешь Годо, что я велел тебя приютить.
– Нет, нет, нынче пускай со мной едет!
– встряла Зи и, прострелив меня навылет ехидным взглядом, добавила.
– А то мне скучно, и развлекать никто не хочет!
Под вечер дождь прекратился, хотя тучи продолжали беспросветно затягивать небо. Волы зашагали веселее, но въехать в Суродилу мы всё же не успели: ворота в город, запираемые на ночь, закрылись почти перед мордой сетрикова вола. Упрашивать стражников впустить нас, по словам Кавни, было делом совершенно бесполезным, а потому мы стали на ночлег на специальной, именно для этого и предназначенной площадке под высокими стенами из крупных каменных блоков. Три фургона выстроили буквой "П", загнали между ними волов, а потом задвинули четвёртым, замкнув четырёхугольник. Таким образом путешественники страховались от охочих до чужого скота воров. Некоторое время спустя подошли ещё два припозднившихся обоза и присоседились тут же. По всему биваку зажглись огни: путники готовили себе ужин. Я сидел подле нашего костра, ерошил густую гриву лежащего рядышком Асура и наблюдал, как Зи, изредка довольно насмешливо на меня поглядывая, готовит ужин в большом котле. В тишине внезапно раздался не слишком мелодичный звук: у пса от голода заурчало в животе. Асур поднялся, принюхался к запахам кухни, презрительно фыркнул и убежал в ночь. Кавни обиходил своего вола и задал ему корм, проследил за тем, как то же самое сделали его артисты, а потом подошёл ко мне и присел рядышком.
– Хочешь знать, сколько денег было в кошельке у того разбойника?
– спросил он меня.
– Скажи, - ответил я без особого, впрочем, интереса.
– Мелкой монетой двадцать три макатима и полушка с шестаком! Почти два катима! Это же примерно столько, сколько мы зарабатываем за семь, а то и за восемь выступлений!
– Три макатима за выступление? Так мало?
– искренне удивился я, произведя нехитрые арифметические вычисления.
– Мало?
– в свою очередь удивился Кавни.
– Да где ж ты видел, чтобы за выступление платили больше?!