Козыри богов
Шрифт:
– Не корчи из себя идиота большего, чем ты есть на самом деле! И расслабься: у тебя такой игрушки нет,- при этих словах все трое отработанным молниеносным движением выхватили и наставили на меня... пистолеты.- Свяжи его, Четыреста Тринадцатый!
Вряд ли кто-нибудь сможет попенять мне на то, что я не сопротивлялся. Три ствола в упор, да ещё в руках людей, которые, судя по всему, умеют обращаться с оружием, не оставляли ни малейшего шанса. А ещё к этому можно добавить и ту оторопь, которая меня взяла при виде невесть откуда взявшегося здесь, в дремучем средневековье, среди алебард и арбалетов, огнестрельного
– Завязать ему глаза, Четыреста Двадцать Третий?
– спросил Четыреста Тринадцатый.
– А какой смысл? Он не хуже тебя дорогу знает!
– ответил тот.
– По Предписанию положено!
– Ну, раз положено, так завязывай. Слышь, Четыреста Двадцать Первый, может, уважишь бывших соратников, сразу, без допроса скажешь, где Камень Ол? И нам хорошо, и тебе не мучиться.
– Я ничего не знаю ни о каком камне,- ответил я и тут же получил удар в лицо.
– А сейчас? Не вспоминается?
– Я ничего не знаю...
– Да брось ты время терять,- сказал один из Неутомимых.- Будто Четыреста Двадцать Первого не знаешь: если что себе в башку втемяшил... Пускай им спецы займутся.
Мне завязали глаза и куда-то повели. Я запоминал дорогу: считал шаги и отмечал повороты. Минут десять мы шли по городским улицам, после чего остановились, и я услышал стук, по-видимому, условный: тук, тук-тук-тук, тук.
– Кого Оба послали?
– раздался равнодушный вопрос.
– Тех, кто бережёт вместе с ними,- ответил Четыреста Двадцать Третий.- Отворяй живее!
Меня завели в дом, потом заставили спуститься довольно глубоко вниз по железной винтовой лестнице. Затем, судя по ощущаемой сырости и звонкому эху шагов, мы долго шли по тоннелю, который окончился ведущей вверх каменной лестницей. Поднявшись по ней, все остановились. Загремели засовы.
– Кого ведёте?
– спросил новый голос.
– Не твоё дело! Заткнись и открывай камеру!
Меня куда-то впихнули. Сзади громыхнула, закрываясь, дверь. С трудом освободившись от профессионально завязанных пут, я снял с глаз повязку, но всё равно ничего не увидел: тьма стояла кромешнейшая. Крохотная, менее, чем в размах рук, квадратная камера. Под руками прощупывались лишь гладкий камень без единого шва да массивная железная дверь с большими заклёпками. Деться некуда, помощи ждать не от кого. Оставалось только ждать и размышлять о новом сюрпризе, который мне подбросило очередное тело. Итак, Четыреста Двадцать Первый спёр у своих бывших сослуживцев какую-то драгоценность, а расплачиваться за это должен... отгадайте с трёх раз, кто?
Тюрьма в Суонаре,
кумината 8855 года
– Это очень странно... Очень странно, господин атак-гроссер, но он действительно ничего не помнит!
– человек в синем комбинезоне отлеплял от моего тела какие-то датчики, которые перед допросом наклеил во всевозможных местах.- На слова "Камень Ол" не возникает абсолютно никаких
Говоривший нимало не заботился тем, что я его слышу. Доклад его предназначался кому-то, кто стоял за креслом, в котором меня намертво зафиксировали хитроумными зажимами. Перед допросом довольно бойкий старичок с бегающими глазками вкатил мне в вену инъекцию какой-то розовой жидкости, после чего я впал в состояние полупрострации.
"Так вот он...- медленно, спотыкаясь и качаясь, плыли мысли в голове,- секрет Неутомимых... В одном слове... "Нейропе...рекоммута...ция". Меняют в мозге... зону усталости и зону удовольствия - и готов... культурист-фанатик... Чертовски, поди... сложная операция..."
Тот, кого назвали атак-гроссером,- высокий сухопарый блондин, облачённый в парадный малиновый мундир с обилием золотого шитья - прошёлся, стал напротив кресла, и его худое холёное лицо скривила недовольная гримаса. Он взглянул на меня как на что-то мерзкое, на что приходится смотреть исключительно по долгу службы. Моё внимание привлек сверкнувший серебром в электрическом свете ноготь на большом пальце его правой руки.
– Досадно! Император будет в гневе,- произнес он и повернулся, намереваясь уйти.
– Господин атак-гроссер!
– поспешил окликнуть его человек в комбинезоне.
– Что ещё?
– вопросительно приподнял бровь тот.
– А с этим... Что прикажете?
– Больше не потребуется,- несмотря на будничность этих слов, я понял, что они означают смертный приговор. Настроение от этого у меня не улучшилось. За несколько проведённых здесь часов я убедился, что местные тюремщики - экстра-профессионалы. Не то, что убежать - лишнего движения сделать невозможно: не помогают ни большая физическая сила, ни боевые искусства.
– Господин атак-гроссер, осмелюсь доложить!
– раздался за моей спиной голос кого-то третьего.
– Что ещё?
– Осмелюсь доложить,- повторил тот же голос,- что у нас некомплект "тушканчиков".
– Ты же докладывал, что их семеро?
– Так точно! Но...
– Что значит "но"?!
– вскипел офицер.
– "Тушканчик" номер четыре - почти старик. На охоте он не протянет и часа. Аэтот- из Неутомимых, имеет боевую подготовку...
Атак-гроссер окинул меня оценивающим взглядом, кивнул своим мыслям, и коротко бросил:
– В "зверинец"!
По гулким, не имеющим окон сводчатым коридорам трое Неутомимых вели меня в "зверинец": один впереди, двое, с короткими автоматами наизготовку, на несколько шагов сзади. Конструкция оружия была мне незнакома, но по внешнему виду оно очень напоминало израильские "узи". Тому, что на планете есть и автоматическое оружие, я уже не удивился. Да и не то состояние, чтобы удивляться: кандалы, звенящие на руках и ногах, мешали идти, от воздействия наркотика во всех мышцах ощущалась невероятная слабость, перед глазами всё плыло.