КОЗЫРНОЙ КОРОЛЬ
Шрифт:
Она подошла вплотную, нацелив обломанный у острия конический рог в подбрюшье нирванского наследника. Фауст торопливо отгородился многослойным щитом Амулетов. Мощь, порожденная Чешуйкой, существом более высокого порядка, немного отрезвила Единорога, которая отпрянула, сбивая искры с тлеющей гривы. Пользуясь передышкой, герцог продолжил:
– Не говори ерунды. У нас нет ненависти к Амберу. Иначе бы я не стал помогать твоим внукам вернуть Камень Правосудия.
– Вы можете рассчитывать на снисхождение, если сумеете нанести равное, а то и
– Именно этого я добиваюсь. И ты знаешь, что без помощи моей семьи вам не обойтись.
– Вот что меня и раздражает. Напрасно надеешься, что сможешь нарушить равновесие.
– Пойми, животное, мы стремимся сделать равновесие незыблемым.
– Это невозможно. Как только устанавливается баланс, сразу появляется неожиданное возмущение.
– Неужели есть сила, более могущественная, чем ты и Змея?
Обидевшись, Единорог не удостоила его ответом, а лишь повторила, что вся компания должна немедленно покинуть Межтенье. Сверкающий рог очертил головокружительный зигзаг, растворив тоннель, в дальнем конце которого на фоне сочной голубизны неба покачивалось янтарное Колесо. Увидев Единорога, Призрак восхищенно воскликнул:
– Ого, бабуля моего дедули!
Фыркнув на сорванца, прародительница снова зарычала, стараясь придать своему голосу свирепость:
– А ну, вон отсюда! И чтоб ноги вашей здесь не было, пока не позову!
Амбериты чинно двинулись по межтеневому тоннелю, вежливо прощаясь с Единорогом. Та благосклонно кивала, провожая потомков. Лишь Фауст нарушил церемонию, осведомившись:
– Я так и не понял, ты не будешь против, если я освобожу Корал от глаза Змеи?
– Если честно вернешь Камень амберской Семье, то никаких проблем. И счастливого пути… - Вдруг копытное без предупреждения перешло на валаши: - Катись!
– Секундочку, - уперся нирванец.
– Дорогая моя, ты должна понимать, что нам предстоит разыграть сложную партию, которая будет включать элементы блефа, неоднократную смену мастей, висты, уходы в пас, игру на ставках и на нервах… Чтобы восстановить Главный Узор, нам придется сначала повредить Логрус.
– Твои проблемы, - равнодушно бросила Единорог.
– Взялся - выполняй.
Фауст сказал, подмигнув:
– Но между разрушением Логруса и ремонтом Лабиринта я должен выполнить еще одно важное действие. В самой Нирване и, возможно, нескольких соседних Отражениях…
Рогатая башка наконец смекнула, куда он клонит, и разволновалась. Несколько раз лягнув задними копытами неподвижный воздух тоннеля, Единорог растерянно заявила:
– Это не мне решать. Не только мне… Ты узнаешь ответ… Возможно, придется отказаться от услуг твоей родни. Вы слишком много требуете.
– Решайте поскорее, - холодно сказал герцог.
– Еще немного - и Камень станет неотъемлемой частью принцессы Корал… Кстати, ты не в курсе, какого хрена твой сынок затеял эту имплантацию?
Он все-таки сумел достать Единорога своими вопросами. Шерсть
– Я этого не знаю! И вообще никто не знает! И тебе подавно не следует знать! Все вон!
Уткнувшийся в Межтенье конец тоннеля начал быстро сворачиваться, выпихнув всех пришлых в Амбер. Самые хлипкие не устояли на ногах. Флора поднялась, оправляя костюм, и простонала, восхищенно глядя на нирванца:
– Как он держался! Как он разговаривал с Единорогом! Нет, точно, я сейчас ему отдамся!
Успокоив поцелуем разъяренную Льювиллу, герцог сказал:
– Тебе не показалось, что ваша рогатая лошадка была немного под кайфом? Заторможенная какая-то, вялая. Сама не понимала, чего хочет…
– Нам трудно судить о поступках и желаниях Олицетворений Мощи, - уклончиво сказала Лью.
– И тебе не советую.
– Нет, в самом деле.
– Увлекшись очередной загадкой, Фауст пропустил мимо ушей ее предостережение.
– Мы ведь совершенно не представляем себе, как проводят свое время эти существа. Может, пьют горькую, или ширяются, или устраивают оргии. И еще - ужасно интересно, смертны ли подобные твари? Во всяком случае, они заведомо не всемогущи.
Фиона, которая с некоторых пор внимательно следила за ним, укоризненно произнесла:
– Сказано же - не богохульствуй. И вообще, мы называем такие вопросы «проклятыми».
«Мы называем их точно так же», - подумал Фауст.
Вернувшись в родное Отражение, амбериты воспряли духом. Два короля - дядя и племянник - обсуждали сценарий грандиозного сабантуя по случаю коронации Мерлина и возвращения Дейдры. На торжественное мероприятие предполагалось пригласить членов обеих королевских фамилий, избранную знать Амбера и Хаоса, близких друзей. Заодно мыслилось устроить примирение Великих Королевств.
Фаусту эта перспектива пришлась не по душе - если уж собираться, то не двумя, а тремя августейшими семьями! И герцог попробовал нарушить замечательный план:
– Корвин, Дейдра, чуть не забыл вас обрадовать. Мой братишка Меф, спасаясь от выводка Огненных Ангелов, забрел в местечко, именуемое Авалон. Будете смеяться, но там правит девчонка, очень похожая на вас обоих
– Гиневра?!
– вскричала Дейдра.
– Она жива?
– Похоже на то. По словам Мефа, королеву Авалона зовут именно так.
Корвин с каменным лицом взял герцога за грудки и долго смотрел ему в глаза. Трудно сказать, чего он добился, поскольку телепатией не владел даже в мизерной степени. В конце концов он сказал, задыхаясь:
– Если это не глупая шутка, я поверю, что ты - добрый волшебник.
– Не верь глупостям, - быстро ответил Фауст.
– Добрых волшебников не бывает. Но мои слова не были глупой шуткой. Мои слова не были даже умной шуткой. Я вообще шучу несколько иначе.
Вцепившись в него с другой стороны, Дейдра требовательно спросила: