Краденый город

Яковлева Юлия

– Как ты думаешь, тетю Веру можно напугать? – он сделал вид, что смотрит вниз.

Таня выразительно хмыкнула, не отрываясь от страниц.

– Думаешь сигануть в окно? Зря. Только ногу сломаешь.

– Ну хорошо. Не напугать, а запутать.

– Нет. Она женщина с веслом.

Шурка вспомнил фигуру в парке культуры и отдыха на Елагином. У нее были большие плечи и большие трусы, и называлась она

«Девушка с веслом». Тетя Вера ничуть на нее не похожа.

– Ты ей слово, а она тебя трах веслом! – пояснила Таня, придерживая книгу.

– Это да, – признал Шурка.

Тетю Веру с ее веслом Ворон мог разве что погубить, подумал он. И раз тетя Вера пока еще ходит на работу, ест, спит и никуда не пропала, это может значить только одно: она готовит Ворону месть.

Между прочим, она-то Шурке поверила тогда сразу. Про Ворона. И про Серый дом. Поверила: Шурка видел. Поверила – и обозлилась.

Эх, спросить бы Таню.

От подоконника пахло горячим деревом.

– Сидим здесь, как огурцы в теплице, – нарочно весело сказал Шурка.

Сестра не ответила.

– Таня, – тихо позвал Шурка.

Та подняла глаза от страницы.

– Ты что-то совсем перестала интересоваться птицами, – сделал он первый шажок. К теме Ворона идти следовало на цыпочках.

Таня вернулась к чтению.

– Они прекрасно сами о себе заботятся. Ничей интерес им не нужен.

И перевернула страницу, как будто оставив Шурку на предыдущей.

Глава 6

Тетя Вера потерла ухо, сонно поглядела. На щеке у нее алела вмятина от подушки.

– Таня, ты что, ополоумела? Который час?

Повернула к себе круглое личико будильника и застонала:

– Ох.

Упала на подушку, словно это поможет провалиться обратно в сон. Тетя Вера теперь так жила: спала, ела, на бегу делала что-то по дому, убегала на работу, прибегала с работы, снова спала.

– Таня, – пробормотала она, – я еще час могла бы поспать перед вечерней сменой.

Но Таня быстро обняла ее и снова дунула в ухо.

Тетя рывком села.

– Таня, ты что?!

– А вот что!

Шурка увидел металлическую коробочку.

– Что там? Что там? – засуетился он.

Тетя Вера смотрела то на коробочку, то Тане в лицо.

Недоверчиво взяла.

Щелкнула крышкой.

Шурка встал на цыпочки и увидел краски в фарфоровых сотах.

– А это у тебя еще откуда? – удивился он.

– Купила. На обедах в школе сэкономила – и купила, – небрежно ответила сестра. И снова повернулась к тете.

– Сэкономила? – поразился Шурка.

«Ну Танька… Кремень», – с уважением подумал он. Ему стало немного обидно. Таня, конечно, молодец, но зачем дарить подарки взрослым? Они все равно не умеют им радоваться. Весь вид тети Веры об этом говорил. Тонкие губы сжались. Меж бровей легла морщинка.

– Я подумала, что… – замялась Таня и небрежно добавила: – Зря ты больше не рисуешь.

Но голос ее выдал.

Тетя Вера смотрела в разноцветные акварельные глазки. Поняла ли она? – забеспокоилась Таня.

– Ты зря это сделала, Таня, – строго начала тетя Вера. – Не рисую я, потому что у меня теперь другая работа. Ничуть не хуже прежней. И не стоило экономить на обедах. Ты должна, хм, питаться – белки, жиры, углеводы и так далее. – Голос ее стал плясать вместе с коробочкой, стал крошиться и таять. – Но мне приятно, да… Мне приятно.

Коробочку с красками тетя Вера поставила в центре стола. Она улыбалась. И даже не выглядела такой серой и усталой, как обычно.

– Давайте уже поедим, – заныла Таня. – Сколько можно дядю Яшу ждать! Он, может, застрял там, в этой очереди.

– Ну нет, – заупрямилась тетя Вера. – Все вместе за столом!

Парусом взмыла и опала скатерть, обдала всех запахом утюга и крахмала. Шурке ветерком взметнуло волосы.

Ужалили три коротких звонка. К ним! Шурка тотчас съехал со стула. Ошибки быть не могло: на общей входной двери у каждой комнаты была своя табличка – кому из соседей как звонить. Опять три звонка.

– Вот! – тетя Вера обогнала Шурку, легонько затолкнула обратно в комнату.

Было ясно: руки у дяди заняты покупками. Иначе бы он открыл своим ключом. А так он звонил и звонил. Видимо, носом. И тетя Вера побежала открывать.

В коридоре загудел голос.

– Это не дядя! – удивился Шурка. По спине словно провели ледяным пальцем.

Таня тоже глядела на дверь. Покраснела до самого лба.