Шрифт:
Пролог
Пенные волны швыряли утлое суденышко, направляющееся из Кестона на юго-запад — в Скалу. Наступила ночь, но огней на корабле не зажигали: команда состояла из опытных контрабандистов, и капитан уверенно прокладывал курс по звездам. Днем вахтенные пристально оглядывали пустынные воды, хотя вероятность встречи с другим кораблем в это время года и была невелика. Только пленимарское судно отважилось бы отойти так далеко от берега, но сейчас никто не рискнул бы направиться на север: все ожидали начала войны.
Мачты и
На второй день пути капитан вышел из своей каюты, пьяный в стельку.
— Что толку от золота мертвецам? — орал он, пытаясь перекричать ветер.
— Погода портится, лучше повернуть назад.
Темноволосый пассажир с улыбкой увлек его вниз по трапу, и больше никто не слышал от капитана ни слова. Той же ночью он, видимо, свалился за борт, шептались между собой матросы. Так или иначе, на следующее утро его нигде не могли найти, и курс корабля остался неизменным.
Командование судном принял помощник капитана; он привязал себя к штурвалу, пытаясь удержать корабль на заданном курсе, но ветер и течение были слишком сильны, Чаячий остров остался в стороне, и судно с изнемогающей командой продолжало путь сквозь ледяной дождь по воле волн. На четвертый день огромные валы, едва не захлестнувшие корабль, смыли с палубы двух матросов. Мачта рухнула, и парус волочился за судном, как сломанное крыло. Каким-то чудом корабль сохранял прежний курс, пока оставшиеся в живых моряки перерубали запутавшиеся снасти. Цепляясь за обледенелые веревки, они снова стали шептаться, но на этот раз пугливо озираясь. Разодетые знатные пассажиры принесли им несчастье; никому не хотелось привлекать к себе их внимание. А корабль все мчался вперед, словно направляемый послушными демонами.
Когда до Цирны осталось два дня пути, буря улеглась. Бледное солнце проглянуло сквозь мчащиеся по небу облака, осветив полуразбитый корабль, но неудачи продолжали преследовать его. На команду напала непонятная хворь. Один за другим матросы валились с ног: дыхание еле прорывалось сквозь распухшее горло, под мышками и в паху вздувались гнойные нарывы. Те, кого болезнь еще не затронула, с ужасом наблюдали, как солдаты, сопровождающие аристократов, со смехом швыряют за борт почерневшие раздутые трупы. Никто из пассажиров не заболел, но к тому времени, когда на горизонте показались утесы полуострова Скалы, последние оставшиеся в живых матросы ощутили симптомы болезни.
Корабль достиг входа в гавань Цирны уже ночью, находя дорогу по пляшущему на волнах свету огромных факелов у входа в канал. Повиснув на веревках, привязывавших его к штурвалу, умирающий помощник капитана смотрел, как солдаты по команде одного из пассажиров убрали паруса, бросили якорь и спустили шлюпку.
Один из благородных господ — тот, что был темноволос и со шрамом на щеке, — внезапно оказался рядом с умирающим. Как всегда, на губах его играла улыбка, но
— Ты хорошо потрудился, — сказал темноволосый и сунул в карман помощника тяжелый кошелек. — Мы сами переправимся на берег.
— Некоторые из нас еще живы, господин! — прохрипел моряк, с надеждой глядя на сигнальные факелы, на теплые отблески городских огней — такие близкие. — Нам нужно попасть на берег, нам нужен лекарь…
— Лекарь, говоришь? — Темноволосый аристократ озабоченно нахмурил брови. — Ну, ведь мой спутник тоже своего рода целитель. Что же ты раньше не попросил!
Глянув мимо него, помощник заметил второго пассажира — хлипкого человечка с крысиным лицом; он что-то деловито чертил мелом на палубе. Когда человек выпрямился, помощник увидел, что это: знак, что на судне чума.
— Поди сюда, Варгул Ашназаи, нет ли чего-нибудь, чем ты мог бы помочь этому бедняге?
Темная фигура двинулась к помощнику, и его охватил озноб. За все время путешествия он ни разу не слышал голоса этого пассажира. Теперь же, когда тот заговорил, слова его были непонятны; казалось, они сгущаются вокруг умирающего и душат его. Задыхаясь, моряк рухнул на палубу. Тот, кого звали Ашназаи, коснулся холодной рукой его щеки, и мир исчез в ослепительной вспышке черного света.
Мардус перешагнул через струйку желчи, вытекшую изо рта трупа.
— Что с остальными?
Некромант улыбнулся; его пальцы все еще ощущали приятное покалывание, вызванное смертью помощника капитана.
— Умирают в этот самый момент, господин.
— Прекрасно. Наши люди готовы?
— Да, господин.
Мардус удовлетворенно оглядел палубу разбитого корабля, перелез через борт и уселся в шлюпке.
Огражденные магией Ашназаи, они миновали стражников и таможенников незамеченными и, поднявшись по крутой скользкой улочке, добрались до таверны «Полумесяц», где для них уже были приготовлены комнаты.
Мардус и Ашназаи только принялись за горячий ужин в покоях Мардуса, когда кто-то тихо поскребся в дверь.
Капитан Тилдус ввел седого старика — это был Урвей, главный шпион Мардуса в Римини последние три года Урвей был бесценный помощник — изобретательный и умеющий хранить секреты. Этой ночью он был одет как аристократ — в бархат и серебро.
Урвей почтительно приветствовал Мардуса:
— Я рад, что ты благополучно добрался, господин. Путь по морю нелегок в это время года.
Мардус приказал Тилдусу оставить их одних и указал своему шпиону на кресло.
— Что ты можешь сообщить, мой друг?
— Есть и хорошие новости, и плохие, господин. Благородная Кассария мертва.
— Эта предводительница леранцев?
— Да. Соглядатаи царицы напали на ее замок неделю назад. Кассария погибла в сражении Но наместник Бариен из-за этого совершил самоубийство, и даже ходят слухи, что замешана наследная принцесса, хотя царица и не предприняла против нее никаких шагов. Остальные леранцы затаились или бежали.