Крадущиеся тени
Шрифт:
– Встретились глазами? – перебил ее Бен. – Но ведь это чистая случайность!
Кэсси слегка повернула к нему голову, не отрывая взгляда от своих рук.
– Тут… все дело в контакте. Мне никогда не удавалось… прочесть чьи-нибудь мысли без контакта. Почти всегда это бывает осязательный контакт – либо с человеком, либо с предметом, до которого этот человек недавно дотрагивался. Это может быть что угодно. Например, предмет одежды.
– Да, но визуальный контакт? – не отставал Бен. – Встреча взглядов? Незнакомые люди на противоположных сторонах улицы… неужели это может быть так просто?
– Бен, ты меня извини… – начал Мэтт.
– Это важный вопрос, Мэтт. Если для контакта ей достаточно бросить
– Я прекрасно понимаю, что это значит, Бен, – проворчал Мэтт. – Можно считать, что город наводнен подозреваемыми. Если, конечно, я поверю во всю эту белиберду. Пока что меня никто ни в чем не убедил.
– Кэсси знала, что кто-то будет убит, – напомнил Бен. – Она нас обоих предупредила за несколько дней. Она позвонила мне сегодня утром, чтобы рассказать, как это случилось… и где.
– Верно. И ты знаешь, что я об этом думаю. Может, она все знает, потому что она была там. Может, она все описала в деталях, потому что сама убила Бекки Смит.
Кэсси впервые подняла глаза и в упор взглянула на шерифа.
– Нет, я ее не убивала. Я ее даже не знала. – Тут ее брови недоуменно нахмурились. – Но, по сути дела, он тоже ее не знал.
Бен подался вперед:
– Что? Он ее не знал?
Продолжая хмуриться, Кэсси повернула голову и посмотрела на него.
– Нет. Он наблюдал за ней. Знал, кто она такая. Он думал, что знает… что она собой представляет.
– Как это – «знал, что она собой представляет»?
– Он считал… что она не та, за кого себя выдает. Он в ней разочаровался. Возможно, из-за того, что она что-то сказала или сделала. Он рассердился на нее. Он был в бешенстве. Но тем не менее… у меня не было ощущения, что он близко ее знает. И я не верю, что она его знала по-настоящему до того, как он схватил ее.
– Она не знала, кто он такой? Кэсси покачала головой:
– Не могу сказать наверняка, но мне кажется, она его не знала. Она могла узнать его в лицо: для нее это был кто-то, кого она не раз встречала в городе, может быть, даже регулярно, но у меня не возникло ощущения, что они были хорошо знакомы. Он мог что-то сделать, чтобы изменить свою внешность, но это вряд ли, раз он знал, что все равно ее убьет. О ней могу сказать только одно: она умоляла его отпустить ее, но ни разу не назвала его по имени. Если бы она узнала его, если знала, как его зовут, она скорее всего обратилась бы к нему по имени.
– А что, кино у вас в голове звуковое? – хмуро спросил шериф.
Бен негромко выругался, и Кэсси взглянула на него со слабой невеселой усмешкой.
– Иногда. Все равно как включить телевизор.
– Включите его прямо сейчас, – предложил он. – Посмотрим, что этот ублюдок делает в данную минуту.
– Хотела бы я, чтобы это было так просто.
Его стул угрожающе заскрипел, когда он откинулся на спинку.
– Так я и думал. Ваш телевизор так просто не включается.
С таким отношением Кэсси явно приходилось сталкиваться и раньше.
– Извините, шериф, как мне ни жаль, я не могу просто повернуть выключатель или произнести волшебные слова, чтобы забраться в голову этого ублюдка и подслушать для вас его мысли. – С тяжелым вздохом она добавила: – Если он опять убьет, возможно, я сумею вновь вступить в контакт. Убийцы, подобные этому, склонны все больше накручивать себя и возбуждаться по мере того, как растет обуревающая их жажда убийства. Такие сильные эмоции распространяются очень далеко. А сейчас… сейчас у него, наверное, период спада. Он очень спокоен, утомлен. Его мозг затих, совсем не посылает сигналов. А без физического контакта я не могу с ним связаться.
Бен бросил взгляд на Мэтта, но ничего не сказал. Наступило короткое молчание, затем шериф мрачно проговорил:
– "Период спада"?
Кэсси долго колебалась.
– Я не могу утверждать наверняка. Я знаю только одно: в нем есть что-то… ненормальное. Его разум работает необычным образом. Жертва была ему едва знакомой, совершенно посторонней женщиной. Людей почти всегда толкают на убийство сильные эмоции: гнев, ненависть, ревность, жадность… страх. А когда убивают так, как он убил – хладнокровно, издеваясь над жертвой, полосуя ее ножом… это можно сделать, только находясь в пограничном психическом состоянии. Трудно испытывать столь сильные эмоции в отношении незнакомого человека, чья жизнь практически никак не соприкасалась с вашей. Но вот серийные убийцы… у них есть собственные безумные поводы для убийства. И почти всегда их жертвами становятся незнакомые им люди.
– А вы, похоже, здорово разбираетесь в этих вопросах, – сухо заметил шериф.
И опять легкая усмешка тронула ее губы.
– Я много общалась с полицейскими и выучила ровно столько, сколько нужно было, чтобы попытаться им помочь. Достаточно, чтобы надолго лишиться сна. Даже не помню, когда я в последний раз проспала всю ночь до утра. – Ее голос звучал сухо и деловито, в нем не было ни капли жалости к себе.
– Монстры, – пробормотал Бен. Она взглянула на него:
– Когда я была маленькой, мама говорила мне, что стоит зажечь свет, как я сразу увижу, что чудовища не прячутся в стенном шкафу или под кроватью. В этом она была права. Тогда, в детстве. Но теперь я выросла. И чудовища больше не прячутся под кроватью, они у меня в голове, а там нельзя включить свет, чтобы они исчезли.
На шерифа ее слова не произвели впечатления.
– А вам не приходилось общаться с промывателями мозгов, мисс Нейл?
– С психоаналитиками? Приходилось, и не раз. Поверьте, шериф, я могу представить множество рекомендаций. Письменные свидетельства от полицейских с Западного побережья, заверенные присягой. Все они были такими же практичными и благоразумными, как и вы. Они бы вам рассказали, что поначалу их тоже одолевали сомнения. Что они тоже советовали мне обратиться к психоаналитику насчет этих… голосов и образов у меня в голове. И они бы вам сказали, что время и опыт убедили их, что иногда – не всегда, но время от времени – я могла им помочь поймать убийцу.
Кэсси перевела дух, не сводя с него своих светлых глаз.
– Что бы вы ни думали обо мне и о моих способностях, шериф Данбар, в одном у вас не должно быть ни тени сомнения: мне все это ненавистно. Я об этом даре не просила, я бы этого не пожелала даже злейшему врагу. Не так уж это приятно – просыпаться посреди ночи от воплей умирающей женщины, ощущая запах ее крови… такой реальный, будто моя постель залита ею. Не такое уж это большое удовольствие – просиживать часами в кабинетах подозрительных и враждебно настроенных мужчин вроде вас, рассказывая о подробностям чудовищных преступлений, о мучениях жертв… И вы не можете даже вообразить, каких усилий мне стоит проникать в мысли этих ублюдков, кого даже людьми назвать нельзя. Поэтому избавьте меня хотя бы от ваших подозрений, шериф. Я не убивала эту несчастную женщину, а раз так, значит, вам не найти ни единой улики против меня. Теперь я представлю вам рекомендации, о которых уже упоминала. Вы можете их проверить или пренебречь ими, можете доверять им или выкинуть их из головы. Если вам нужна моя помощь, я сделаю все, что в моих силах. Если нет – я вернусь к себе. И в следующий раз, когда меня разбудят среди ночи вопли умирающей жертвы, я прикрою ухо подушкой и постараюсь не обращать на них внимания.