Крадущиеся тени
Шрифт:
– Ты проиграл.
Впоследствии Бен так и не смог объяснить даже самому себе, как ему удалось настолько ослабить веревки, чтобы освободить руки. Возможно, это произошло из-за того, что маньяк не имел навыка связывания своих жертв, поскольку предпочитал убивать их на месте. Возможно, его сбила с толку непривычная ситуация, так как ему никогда раньше не приходилось похищать мужчин, и он проявил непростительную небрежность. А может быть, все объяснялось еще проще: отчаяние пробудило
Он в кровь разодрал кожу на запястьях, но все-таки добился своего и освободил руки от пут. Он наклонился, чтобы развязать веревки на лодыжках. При этом он не сводил глаз с неподвижно застывшего, немигающего чудовища, моля бога, чтобы хватило времени на бросок: надо было преодолеть несколько футов разделявшего их пространства, схватить мерзавца за горло и выдавить из него его гнусную жизнь.
Бен не переставал думать о Кэсси. Когда-то он спрашивал ее, что будет, если она погрузится слишком глубоко, и она ответила со слабой улыбкой, что может не вернуться. Насколько глубоко она сейчас проникла в сознание маньяка? И что будет, если этот ублюдок, загнавший ее в ловушку у себя в голове, умрет раньше, чем она сумеет выбраться?
Бен помедлил только секунду, но в эту самую секунду раздался звон разбитого стекла. Двое полицейских вломились в комнату через окно и тотчас же взяли преступника на мушку. А тот уже поворачивал к ним искаженное в жуткой гримасе лицо, но через плечо успел бросить на Бена взгляд, полный злорадного торжества. Одновременно его рука с ножом вздернулась вверх в угрожающем жесте, на который рефлекторно должен был отреагировать любой полицейский.
– Нет! – закричал Бен, рванувшись со стула.
Но было уже слишком поздно.
Его крик слился воедино со звуками выстрелов.
– Кэсси?
В комнате установилась мертвая тишина. Было до того тихо, что звуки выстрелов, донесшиеся из включенной трубки мобильного телефона, заставили Бишопа вздрогнуть. Выстрелы прозвучали очень кучно, но он автоматически насчитал три, и при каждом из них хрупкое тело Кэсси дергалось, словно от удара. Потом ее глаза закрылись, а тело обмякло, как будто лишилось костей.
Бишоп осторожно уложил ее на подушки дивана и стал нащупывать пульс на шее. Пульс был очень слаб, едва различим, а кожа казалась холодной как лед.
– Кэсси? – Он наотмашь ударил ее по щеке, но она так и не очнулась. Тогда Бишоп бросил через плечо помощнику шерифа: – Вызывайте «Скорую».
– О мой бог, – прошептал Дэнни. – Вы посмотрите на ее волосы!
– "Скорую" сюда немедленно! – рявкнул Бишоп.
10 марта 1999 г.
– Я провел все анализы, какие только можно. – Нейрохирург, приглашенный Беном, озабоченно просмотрел свои записи. – Ядерно-магнитный резонанс показывает отсутствие опухоли, гематомы или кровотечения в мозгу; нет никакого явного повреждения или травмы; нет болезни, которую мы могли бы определить.
Бишоп, стоявший в изголовье больничной кровати, оторвался от созерцания пейзажа за окном и повернулся к врачу.
– Что это значит? – спросил он. Доктор Роудз покачал головой:
– Это значит, что зафиксирована активность в той области мозга, которая обычно бездействует, особенно в состоянии комы.
– Это хороший признак?
– Я не знаю, – признался доктор. – Точно так же я не могу объяснить, откуда взялась эта седая прядь у нее в волосах. Если бы кто-то другой мне сказал, что она появилась почти мгновенно…
– Я там был, – прервал его Бишоп. – Эта прядь появилась за несколько секунд, когда она потеряла сознание. Седина началась у корней и мгновенно распространилась до самых кончиков волос.
– Медицинская литература утверждает, что подобного не бывает, – пробормотал доктор себе под нос.
– А вы перепишите литературу, – посоветовал Бишоп.
– Видимо, придется. Причем по нескольким причинам. Я просто не понимаю, чем вызвана эта кома. Медицинских показаний для нее нет.
Бен положил конец их бесполезному спору:
– Итак, вы понятия не имеете, что с ней происходит на самом деле? Вы это пытаетесь нам объяснить?
– Я знаю, что она в коме, но не знаю, чем это вызвано. Я не знаю, как долго это будет продолжаться. Она может выйти из этого состояния так же внезапно, как в него впала. – Доктор Роудз беспомощно пожал плечами. – Я сожалею. Мы не волшебники, и наши возможности не беспредельны. – Он перевел взгляд с одного мужчины на другого, тяжело вздохнул и вышел из палаты.
– Она не выздоровеет сама собой, – сказал Бишоп.
– Вы были ее проводником, – резко напомнил Бен. – Почему вы ее отпустили?
– Если бы я ее отпустил, она сейчас была бы мертва, – спокойно, почти мягко возразил Бишоп.
Бен протянул руку и нежно коснулся щеки Кэсси, напряженно вглядываясь в ее лицо. Оно было неподвижно, как у мертвой. И оставалось таким всю неделю, все бесконечно долгие часы, что он провел у ее постели.
– Что, черт побери, произошло? – спросил он грубо.
– Я вам уже говорил. Она оказалась в западне – в мозгу у этого маньяка, когда он умер. Она была не настолько сильна, чтобы вырваться на волю, вовремя ускользнуть… Ее накрыло обратной волной телепатической энергии.
– И где же она сейчас?
– Где-то посредине.
У Бена вырвался горький смешок.
– Посредине. Боже, какая ценная информация!
– Вы спросили – я ответил, – пожал плечами Бишоп.
– Слушайте, если вы собираетесь стоять тут, как индийский гуру, и изрекать премудрости, скажите по крайней мере что-нибудь такое, что помогло бы мне вернуть ее назад.
– Ладно. Если хотите вернуть ее назад, отправляйтесь за ней.
– Каким образом? Я же не телепат!
Бишоп пожал плечами и отошел от окна к двери.