Крадущийся в тени
Шрифт:
Раздери меня на сто частей! Ну вот есть у меня предубеждение против железа на теле! Привык я обходиться без брони всю свою жизнь и теперь в кольчуге чувствовал себя не лучше, чем некоторые ощущают себя в гробу. Тесно и неуютно. Правда, если подумать, те, кому довелось полежать в гробу, уже ничего не чувствуют.
— Да ты глянь на остальных! — не унимался Кли-кли.
Остальные уже облачались в доспехи, ранее находившиеся на лошадях из-за достаточно жаркой погоды.
На мой взгляд, обычный, пускай и большой пожар не
Эльфы уже щеголяли в темно-синих кольчугах со стальными нагрудниками, на которых были выгравированы эмблемы их домов. У Миралиссы — Черная луна, у Элла — соответственно Черная роза. Эльф надел шлем, скрывший его лицо, а Миралисса накинула на голову кольчужный капюшон, спрятав под ним толстую косу и густую челку. Халлас, облаченный в нечто более напоминающее рыбью чешую, помогал Делеру застегнуть стальные поножи. Карлик отложил шляпу в сторону, нахлобучив на голову плоский шлем с выступающими вперед частями, закрывающими щеки и нос.
Чтобы не выглядеть белым доралиссцем, пришлось доставать и свою «одежку». Кольчуга тяжело давила на плечи, и я недовольно поморщился.
— Да не переживай ты так! Скоро привыкнешь, — утешил меня Фонарщик.
На нем были доспехи, состоящие из плотно пригнанных друг к другу стальных полосок.
Он перехватил мой взгляд и улыбнулся:
— Великолепная штука для тех, кто любит помахать биргризеном из стороны в сторону. В отличие от панциря этот доспех не стесняет движений и позволяет совершать перехваты длинного меча с минимальным усилием.
Вместо шлема Мумр повязал на лоб тонкую полоску ткани, чтобы волосы не лезли в глаза.
— Тронулись? — Дядька вопросительно посмотрел на Миралиссу.
— Да, — односложно скомандовала она, но затем подумала и добавила: — Бери командование на себя.
Такое предложение Дядька воспринял как должное, эльфийка попросту не так хорошо, как десятник, знает, на что способны его воины в минуту опасности.
— Халлас, Делер — вперед! У вас броньки покрепче, коли что…
Дальше десятник не продолжал. И так всем было понятно это «коли что». Коли что, воины в более крепкой броне, может быть, выдержат попадание тяжелого арбалетного болта, отвлекут стрелков от менее защищенных товарищей на себя.
— Про меня не забыл, десятник? — Глухо раздалось за моей спиной. — Я с ними.
Я обернулся, не узнав голоса. Вместо старой кольчуги Арнх надел тяжелый доспех. Плюс шлем, больше похожий на желудь, с узкими прорезями для глаз, полностью закрывающий лицо. Это если не считать поножей, наплечников, кольчужных рукавиц и круглого щита. Одним словом, Стальной Лоб.
Щиты были почти у всех, исключая Фонарщика, Медка и эльфов. У Делера так вообще прямо из середины щита торчал острый шип. Таким по доброте душевной по личику заедешь, и одним покойником в мире станет больше.
Как я понял, мои спутники настроились на хорошую драчку и будут очень
В этот раз мы уже никуда не спешили, ехали медленно, внимательно вглядываясь в заросли, ожидая возможной засады. Арбалет я держал наготове и до сих пор недоумевал, что это все так всполошились из-за какого-то невольно встретившегося на нашей дороге пожара. Хотя в свете последних событий и загадок от судьбы можно было ожидать любой гадости.
Потянуло дымом и гарью, а ведь до Вишков было еще ехать и ехать. Кли-кли сморщился, как от зубной боли, — дым щекотал горло и жег глаза. Кстати, гоблин-то как раз был без кольчуги. С каких это пор защитой стали считать дорожный плащ?
— Кли-кли, что же ты меня дергал, а сам без всего остался? — прошипел я, ткнув пальцем себе в грудь, показывая на кольчугу.
— Да на меня все равно размера нет, — небрежно отмахнулся гоблин. — К тому же и попасть по мне очень сложно.
— Тихо вы! — прошипел Горлопан.
По деревянному мостику, крепенькому и основательному — сразу видно, что строили его рассудительные крестьяне, — мы переехали широкий ручей, или же небольшую речушку, это кому как нравится. Вода под мостом текла со скоростью ожиревшей улитки и вся заросла какой-то болотной травой.
Поворот и резкая остановка…
— Ядрена мать! — тихонько присвистнул Дядька.
Халлас сказал еще более емко и понятно, вплетая в разговор довольно цветастые эпитеты гномьего языка, но заткнулся, получив шлепок по шлему от Делера.
Дорогу преграждали стволы деревьев. И это были не просто поваленные деревья. Ладненькие прямые сосенки с обрубленными ветками были заботливо притащены откуда-то из другого места (в этом месте сосны не росли) и положены одна на другую в виде хорошенького и крепенького заслона. А вот за заслоном… За заслоном развевались знамена. Первое — серо-синее, знамя королевства, а вот от вида второго волосы у меня на голове зашевелились. Желтое полотнище с черным силуэтом песочных часов. Стяг смерти. Знамя самой страшной болезни из всех существующих в мире — чумы-медянки.
Рядом со знаменами стояли воины, человек тридцать, все облаченные в белые кафтаны и малиновые штаны. Бездушные егеря. Суровые ребята. На лице у каждого повязка, закрывающая нос и рот. Нелепый вид, если бы не оружие и не их расторопность.
Едва заметив нас, люди за преградой вскинули луки. А за нашими спинами, выскочив из засады, которую мы даже не заметили, быстро и деловито, как муравьи, выстраивались пикинеры. Миг, и дорога превратилась в рассерженного ежа. Теперь уже не отступишь. Да и отступать под таким количеством нацеленных луков никто не собирался. Броня под градом стрел имеет неприятное свойство становиться дырявой, несмотря на все ухищрения мастеров-оружейников.