Крадуш. Чужие души
Шрифт:
Смерть внимательно наблюдала за моими действиями, нависнув над левым плечом. Она уже сообразила, что уйдет из борделя с пустыми руками, но не спешила. Я чувствовал ее ленивый интерес. Что такое жизнь обычной шлюхи по сравнению с тем, что сегодня я привез в этот город? Смерть чувствовала надвигающиеся перемены и была довольна предстоящей жатвой.
Закончил я внешними повреждениями, стянув глубокие порезы. Над кожей еще можно было поработать, чтобы не оставлять шрамов, но сил уже не оставалось. Я и так вложил достаточно магии, удержав жизнь в девушке, – хватило бы на спасение
Убедившись, что Смерть наконец-то покинула комнату, выпустив жертву из костлявых пальцев, я поменял сон девушки с магического на обычный и вытер капли пота со лба. Чувствовал себя отвратительно. Хоть рядом с блудницей ложись и вместо нее помирай. Сейчас меня можно было брать голыми руками и делать все, что заблагорассудится. Однако я робко надеялся на благодарность хозяйки борделя.
На подкашивающихся ногах я добрался до двери и выглянул в коридор.
Девушки молчали, ожидая вердикта. За их спинами я разглядел фигуру мадам Костанцо.
– Все хорошо. Ее нужно помыть, переодеть и поменять белье. Со стороны покажется, что она здорова – сейчас на коже осталось только несколько шрамов, которые я смогу убрать, когда хотя бы немного восполню силы. Но это обманчивое впечатление. Дафне нужно восстанавливаться минимум неделю. А в лучшем случае не приступать к работе две-три.
Я собирался сказать что-то еще, но перед глазами потемнело, и пол бросился в лицо, больно ударив по носу.
Глава 2
Проснулся я бодрым и отдохнувшим. Будто и не было последнего месяца, в течение которого, петляя зайцем, я уходил от погони. Спал урывками, ел что придется, скинул чуть ли не четверть веса, и так не выходящего за положенные рамки. В каштановых волосах появилась седина, что для эльфа совершенно нетипично. А сейчас я открыл глаза и понял, что наконец-то выспался и даже восстановил магический резерв.
Единственное, что меня откровенно смутило, – зеркальный потолок, в котором я отражался посреди пышного ложа, застеленного атласным бельем удушающего красного цвета. С какой Триады?
Несколько мгновений я таращился на самого себя, а затем сообразил, что, должно быть, работницы борделя положили неожиданного гостя в одну из пустующих комнат «Женского дома». Как только дотащили: от меня, конечно, остались кости да кожа, но и они что-то весили. Я представил, как четыре-пять блудниц, мешая друг другу в тесном коридоре, за руки втаскивают бессознательного эльфа в номер и, будто мешок с картошкой, закидывают на перину. Это-то ладно! Но где мои вещи? Я поднялся в пятнадцатую комнату с ранцем и оставил его у кровати пострадавшей.
Внутри все похолодело. Девицы могли его не заметить или, поддавшись любопытству, заглянуть внутрь. Или вообще забрать себе. От одной этой мысли я подскочил с кровати как ужаленный. Что там про благие намерения говорилось в «Книге Создания»? К счастью, паниковать долго не пришлось: ранец лежал на небольшом столике у кровати. Сначала я схватил его, крепко прижав к груди, и только потом
Вещи, слава и Триединому, и Триаде, лежали на своих местах.
Я немного постоял в обнимку со своим сокровищем, будто баюкал ребенка, и только затем огляделся. Принимали здесь, судя по обстановке, состоятельных клиентов. И вообще, если бы не зеркальный потолок и обилие агрессивного красного цвета, я бы назвал это место хорошим гостиничным номером. Здесь даже имелась своя отдельная ванная комната – настоящая роскошь в моем положении!
По непроглядной темноте за окном я понял, что стоит глубокая ночь.
За стенами слышались отголоски смеха, музыки, скрипа кровати и приглушенных стонов. Я попробовал отрешиться от посторонних звуков и по кругу обошел просторную комнату. А нет, не только потолок и цвет отличали это место: из любопытства я открыл шкаф в углу и увидел огромное количество причудливых приспособлений, мне неизвестных, но, очевидно, предназначенных для разнообразия утех, которым здесь предавались.
Что ж, посчитаем случившееся интересным опытом. Но его повторять я не намерен.
Дернув ручку двери, с удивлением понял, что заперт. Бессмысленно толкнув створку еще несколько раз, я выругался. Зачем меня заперли? Хотели бы что-то сделать – не дали бы мне прийти в себя.
– Эй! – позвал, понимая, что вряд ли буду услышан.
Ища пути отступления, я подошел к окну. Оно выходило не на знакомую улочку, а во внутренний дворик – небольшой и глухой, как колодец. Соседние здания настолько плотно примыкали к стенам «Женского дома», что в темноте я не мог различить зазоров. Большая часть окон была темна, только в двух я различил огоньки лампад. В первой комнате у окна сгорбленный старик переписывал манускрипт, дотошно сверяясь с лежащим рядом ветхим оригиналом. Во второй – на широком подоконнике сидел юноша, перебирая струны гитары, и смотрел на окна борделя с рассеянным выражением лица.
И юноша, и старик производили гнетущее впечатление: бедная одежда и потрепанный вид обоих складывались в типичную картину кварталов, соседствующих с трущобами, где жизнь обителей редко бывает счастливой.
Оранжевый свет, падая на потрескавшиеся стены, вызолачивал дикий виноград, оплетший «колодец». Конечно, можно было попробовать с карниза пробраться на крышу, а уже дальше поискать удобный спуск, но я решил не торопить события.
Тем более под дверью раздалось шарканье, а затем – шепот.
– Господин, вы звали? – Голос я узнал. Фаби, кажется.
– Что происходит? Почему я заперт?
– Простите, вы были без сознания, а в открытую дверь мог вломиться кто-то посторонний. Мадам сказала, что другим вас лучше не видеть, даже велела всем помалкивать. Вы не подумайте ничего! Мы очень благодарны за Дафну! Откроем дверь утром, когда клиенты разойдутся. Но если вы настаиваете, мы конечно же не станем держать вас взаперти, господин! Позвать мадам?
От сердца отлегло. Понимание безопасности в борделе было своеобразное, но я не мог не отметить попытку Костанцо не распространяться о чудном визитере.