Крах «Грозы Вселенной» в Дагестане

Сотавов Надырпаша Алыпкачевич

Принятые меры оказались эффективными и воздействовали на внешнеполитическую ориентацию владетелей и старшин. За 10 месяцев после ареста шамхала (июнь 1726 – март 1727 гг.) присягу на верность России повторили владетели и старшины Табасарана и Кайтага. Впервые вступили в ее подданство старшины влиятельного союза Акуша-Дарго, Кубани, отемышский Султан-Махмуд и аварский правитель Умма-хан с вручением грамоты «о верности Российскому государству». [275]

Все это означало, что выступление шамхала против России, инспирированное Портой и Крымом, не подорвало ее позиций в Дагестане и прикаспийских областях. «Как дагистанские, так и горские владельцы, – доносил В. В. Долгоруков в апреле 1727 г., – без противности себя показывают». [276] Несмотря на происки Порты и Крыма, Россия отстояла свои позиции в Дагестане, что имело решающее значение для разграничения на Кавказе по Константинопольскому договору 1724 г. В начале 1728 г. Долгорукий отбыл в Петербург, поручив командование русскими войсками двум генералам: на Кавказе – А. В. Румянцеву, в прикаспийских областях – В. Я. Левашову. Для разграничения с российской стороны были назначены

А. В. Румянцев, майор Иоганн Густав Гербер и полковник фон Лукей; с турецкой – Сары Мустафа-паша, султанский посланник Нишли Мехмед-ага и дефтердар Эмини-ага.

275

РГВИА, ф. 20: Секретная часть экспедиции военной коллегии, оп. 1/47, ед. хр. 9, л. 85.

276

Цит. по: Соловьев С. М. История России. Кн. X. Т. 19. С. 10.

По Константинопольскому договору 1724 г. к России отходила приморская полоса шириной 100–119 верст в Дагестане и 43 версты в Ширване. На этой территории по Самуру ниже Кураха располагалось 10 лезгинских аулов влиятельного союза Кюре, считавшихся под протекцией Сурхая. В Кубинской провинции, выше Рустау, находилась стратегически важная крепость Теньга, входившая в зону российского влияния, но занятая Дауд-беком вопреки указанному договору. Этими обстоятельствами часто пользовалась Порта, подталкивая Дауд-бека и Сурхай-хана на антироссийские выступления. [277]

277

АВПРИ, ф. 89: Сношения России с Турцией, оп. 89/1,1725, д. 6, л. 270, 288,289, 364 с об., д. 5, Т. 1 л. 78 об., 108 об., 338 об., 340.

По этой причине разграничение, начавшееся 2 апреля 1726 г., чрезвычайно затянулось. Первое препятствие возникло в конце сентября, когда после Табасарана и Ширвана турецкие комиссары отказались вступить в Кюре. Объясняя причины вынужденной задержки, И. И. Неплюев доносил, что крепость Теньга доставалась в российскую сторону, но, чтобы этого не случилось, Дауд-бек «купил пашу, чтоб ныне границу не окончал», [278] заплатив за это «12 тысяч туманов, что будет нашими деньгами 120 тысяч рублей». [279] Подкупленный Дауд-беком, Сары Мустафа-паша отозвал своих комиссаров до весны следующего года. В нарушение Константинопольского договора в Шемаху были введены турецкие янычары, для пропитания которых горожан обложили денежной податью на 12 тысяч рублей и хлебной – на 40 тысяч татар. [280]

278

АВПРИ, ф. 77: Сношения России с Персией, оп. 77/1, 1725, д. 9, л. 248–250.

279

АВПРИ, ф. 89: Сношения России с Турцией, оп. 89/1,1725, д. 15, л. 56 об.

280

Там же, л. 33, 38 с об.

Этими мерами в Стамбуле надеялись выиграть время, чтобы переселить принудительно в «свою» зону жителей той полосы Кавказа, которая отходила к России. Однако население этих областей выступало против засилья османов, обращаясь за покровительством к российской администрации, которая с готовностью отзывалась на такие обращения. Так, в ноябре 1726 г. генерал А. В. Румянцев отправил из Дербента для защиты жителей Мюшкюра 300 солдат и 140 казаков под командой майора Гатмана. [281] С этой же целью между Дербентом и Баку у пристани Низабад под командой полковника Д. Ф. Еропкина в постоянной готовности находилось 6,5 тысячи человек подвижного кавалерийского резерва. [282]

281

Там же, л. 95 об.

282

Там же, л. 31.

Покровительственная политика России способствовала усилению ее влияния среди местного населения, активизировала его пророссийскую ориентацию. Особенно интенсивно этот процесс протекал в приморском Дагестане и прикаспийских областях, где в 20-х – начале 30-х гг. присягу на верность России приняло подавляющее большинство правителей и представителей местного населения. [283]

Усиление пророссийской ориентации народов Кавказа ставило под угрозу выполнение внешнеполитических замыслов Порты – овладение этим регионом как важнейшим плацдармом на побережье Каспия. Попытки турецких комиссаров присоединить к владениям Порты отходившие к ней на Кавказе территории встретили сопротивление местного населения. Как доносили комиссары Порты в Стамбул в конце декабря 1727 г., «действуя и силою и иными способами», они укротили шемахинских обывателей, но дальше «наступила дагистанская земля, которую мерить невозможно, яко они мерить не дают, противятца оружием». [284]

283

Мустафаев М. М. К вопросу об усилении русской ориентации в Азербайджане (20-е – начало 30-х годов XVIII в. // Изв. АН Аз. ССР. Серия истории, философии и права. N 2. Баку, 1972. С. 33–34, 36–37.

284

АВПРИ, ф. 89: Сношения России с Турцией, оп. 89/1,1727, д. 6, л. 604 с об.

В такой обстановке Дауд-бек не смог выполнить задач, возложенных на него Портой, и стал терять ее доверие. Оказавшись в изоляции, опасаясь расправы со стороны Порты, он пытался пойти на сближение с Россией, но безуспешно. [285] Пятилетнее пребывание Дауд-бека в подданстве у

Порты не принесло ему ничего иного, кроме политического банкротства: в конце 1727 г. султан Ахмед III отвернулся от него и решил привлечь на свою сторону Сурхая, предложив ему шемахинский трон с трехтысячным годовым жалованьем и с доходами от уездов Кабала и Акдаш в Шемахинской провинции, составлявшими 120 тысяч рублей в год. [286] «Сурхай ныне пришел в протекцию турецкую… наместо Даудханово, – доносил 30 декабря 1727 г. Долгорукий, – а Дауд-хана ищут, чтоб ему голову отсечь». [287] В мае 1728 г. Порта пригласила Дауд-бека «с визитом вежливости» в Гянджу, где он был арестован, затем переведен в Эрзерум, а оттуда сослан на остров Родос. [288]

285

Там же, д. 15, л. 39 с об.

286

Гербер И. Г. Описание стран и народов. // ИГЭД. С. 103.

287

АВПРИ, ф. 89: Сношения России с Турцией, оп 89/1 1728, д. 8, л. 132.

288

Там же, 1729, д. 6, л. 54, 212.

Политическая гегемония в Дагестане и Ширване с тех пор безраздельно перешла к Сурхаю, вставшему на путь сотрудничества с Портой, хотя до этого он не раз выступал против гегемонистских устремлений османов на Кавказе и попыток россисйкого двора присовокупить к своим владениям Кюре, относившееся по трактату к России. [289]

Переход Сурхая под покровительство султана резко активизировал реваншистские замыслы Порты, решившей добиться прежних целей, опираясь на своего нового приверженца. По мнению И. Неплюева, с тех пор Ширван и Шемаха, где сидел Сурхай в качестве верховного правителя, выдвинулись на первое место, отодвинув на второй план Дагестан и Кабарду. Приняв Сурхая под свое покровительство, Порта заявила о завершении разграничения в Дагестане, требуя в его «владения не вступатца», но продолжала укреплять свои позиции, превратив эту зону в постоянно действующий плацдарм конфликтной ситуации. Нагнетая обстановку, Порта стремилась вытеснить русские войска с Кавказа, занять прикаспийские области, а «Сурхаево владение (от верховьев Казикумухского Койсу до русской пограничной линии в Ширване. – Н. С.) с Шемахою соединить и тем сильнее свою партию в той стране утвердить». [290]

289

Там же, 1727, д. 10, л. 10–11 об.; 1728, д. 4, л. 339.

290

АВПРИ, ф. 89: Сношения России с Турцией, оп. 89/1,1728, д. 4, л. 97 об.-98.

Воинственные устремления османов продолжали нарастать. Российскому послу в Стамбуле И. И. Неплюеву приходилось вести трудную борьбу против объединенного напора дипломатов Порты и антироссийски настроенных западных держав. Потерявший покой из-за интриг турецких министров и их западных покровителей, он доносил в Петербург: «Здесь… мне их словами не переспорить, ибо они в своем доме, имея власть, шире рот отворяют, хотя и сами не правы». [291]

Последовательная защита И. И. Неплюевым интересов России при турецком дворе и бдительность российских командующих на Кавказе вызвали недовольство османских министров, которые потребовали отзыва руссийского резидента из Стамбула и генерала Левашова из Гиляна. Неплюев советовал не доводить дело до разрыва с Портой, но решить вопрос дипломатическим путем, твердо отстаивая свои интересы. «Сей двор, – писал он в том же донесении, – задирать ненадобно…, – а и в своем упущать невозможно, ибо взяв кафтан, потребуют не только камзола, но и рубашки». [292]

291

Там же, л. 375–376.

292

Там же, л. 405.

Опасения резидента вскоре сбылись. Осенью 1728 г. сераскеры Мустафы-паши и Али-паши составили с участием Сурхая план военной операции – внезапного рейда конницы в российские тылы для укрепления там османского влияния. Осуществляя этот план, в декабре 1728 г. Сурхай нарушил российскую границу, обошел пехоту у места слияния Аракса и Куры, прошел через Джеват, Сальяны и Мугань, но вынужден был отступить под угрозой разорения Шемахи генералом Румянцевым. [293]

293

Сб. РИО. Т. 75. СПб., 1891. С. 344, 395, 396.

Одновременно с этим посланный Сурхаем в Дагестан его дядя Карат-бек вторгся в российские пределы и увел с собой до 3 тысяч жителей этой полосы, «отвращая оных от подданства России, призывая в Сурхаеву службу». [294] Вполне одобряя его действия, Порта предложила своим командующим «дагистанцев к себе манить», представляя «способы легкие к изгнанию российских войск из Персии». [295] Отмечая причины антироссийского настроя в Стамбуле, И. И. Неплюев доносил: «Порте весьма неприятно, что российское правление в Персии и всех тамошних народов, даже у их подданных, кредит нашло, а к их стороне все противны». [296]

294

АВПРИ, ф. 89: Сношения России с Турцией, оп. 89/1,1729, д. 5, л. 136.

295

Там же, д. 5, л. 175.

296

Там же, л. 305.